— Как все серьезно-то… — я не сумел сдержать улыбку, чем немедленно вызвал гневный взгляд родительницы.
Для нее-то, видимо, все это и впрямь очень серьезно.
Ну, в конце концов, у каждого же человека существуют собственные заморочки, и если маман хочет, чтобы «ого-го» директор познакомился с ее семьей так, как она сама подобное себе представляет (женские мечты, но теперь-то я и сам подобному подвержен…), то это ее полное право и нечего мне над этим потешаться. Наоборот, нужно сделать все от меня зависящее, дабы помочь ей или, по крайней мере, не мешать строить отношения. Впрочем…
— Мам, а твой «ого-го директор» уже был женат раньше? — поинтересовался я.
— Нет, не был. — ответила родительница, подняв взор от чашки на меня, и в очередной раз заявила, чтобы я… — И прекрати уже называть Елисея «ого-го директором»! Подобная ирония ко взрослому мужчине от девчонки твоих лет совершенно неуместна! Особенно к этому мужчине!
— А знаешь, мам, мне кажется, ты все правильно делаешь. Ты молодец…
Я вспомнил собственное знакомство с родителями будущей жены, которое стало эпохальным событием истории той моей жизни. Тогда, помнится, было очень волнительно и…
Именно в тот день, понаблюдав за отношением Забавы к отцу и матери, а также за отношениями между ее родителями (что для меня было одним из важнейших критериев выбора той дамы сердца, которой я предложу руку, сердце и прочие части своего тела), я принял окончательное решение. Забава — моя!
Для «ого-го директора» завтрашний вечер, уверен, будет не менее волнительным событием, а, вероятно, даже гораздо более, ведь несмотря на то, что он куда старше тогдашнего меня и, соответственно, жизненного опыта имеет сильно больше, отношения с моей маман для него намного более важны, на мой скромный взгляд, чем были для меня отношения с Забавой (по крайней мере, до тех пор, пока я не принял окончательного решения).
По одной простой причине. Возраст. Возраст, который с определенного момента подгоняет в определенном направлении мысли и поступки уже не только у прекрасного пола. И если бы у этого Елисея имелись собственные дети, это было бы одно дело, однако…
Все без исключения знакомые мне там типы «за сорок», с коими довелось поговорить по душам «за рюмкой» и или на рыбалкошашлыках, и у которых по какой-либо причине еще не было родных детей, а «ого-го директор» как раз из таких, страстно желали этих самых детей завести, прямо-таки идея фикс. Особенно этим страдали неженатые, там вообще все было «туши свет»…
Общество, в лице родных и близких, давит. «Природа» давит. И собственные «тараканы» давят, которых к этому возрасту у подобных субчиков заводится такое количество, что никаким «дихлофосом» их не вытравить, одномоментно с этим мешая строить отношения (у всех же и жизненный опыт появляется, и требования к другой «половинке» образуются листа на три убористым почерком).
В общем, завтрашний вечер обещает быть исключительно нескучным и завершиться он может каким-нибудь совершенно неожиданным и крайне импульсивным поступком «ого-го директора». Например…
Ладно, хорош уже девчачьими размышлевизмами мучиться, завтра и поглядим на все из «первого ряда», как говорится.
Уверен, что маман, из-за ебанутого Олега перенеся действо всего лишь на денек, устраивает завтрашнее событие в первую очередь для своего «ого-го директора». Уж не знаю, умом ли и жизненным опытом она понимает, как быстрее и вернее всего «приготовить» этого мужчину или ей женская интуиция подсказывает. А может, и то и другое разом. Однако на мой скромный взгляд, она все правильно делает, куя железо, пока горячо и беря в свои руки собственное будущее, а заодно и мое, чего уж там.
— …Злат, ты меня слышишь?! — тем временем маман пыталась достучаться до витающей в облаках дочери, до меня.
— А, да, чего?! — вернулся я из мира грез.
— Ты чего, так сильно смерти моей жаждешь? — поинтересовалась родительница, а бабушка сочла за лучшее молча дуть кофеек с молоком.
— Долгих лет здравствовать матушке! — громко и пафосно объявил я, поднимая чашку с чаем.
— Прекрати паясничать! — буква в букву повторила она вчерашние слова Сереги. — Ты почему этой ночью без спроса вышла из дома?
— Так ты же ключи от машины возле соседнего подъезда выбросила, вот я и отправилась на их поиски…
— Злата! — взвизгнула мама, чьи нервы, после безумного происшествия минувшего вечера, еще очень нескоро окончательно придут в норму. — Ты хотя бы представляешь, что́ я почувствовала, когда заметила твое исчезновение?! А что, если бы тебя убили?!
— Кто, например? –вопросом на вопрос ответил я, пересаживаясь на стул рядом с маман и беря затем ее руку в свои. — Зомбиапокалипсис за окном пока еще не наступил, а единственный человек, который может представлять для меня реальную опасность, проведет в тюрьме многие годы…надеюсь.
— Вот уж даже не сомневайся! — заявила мама, однако затем тональность ее голоса стала гораздо менее высокой. — Да мало ли сволочей сейчас по ночам шастает…? Вся Средняя Азия здесь!
Я, обняв, чмокнул ее в щеку и улыбнулся.
— Уже все, мам… Все закончилось! Эпопею с твоим «другом»…бывшим «другом»…можно считать окончательно завершенной. Добро пожаловать в новую жизнь!
— Все закончилось, да… — произнесла она и, обернувшись на стуле, крепко обняла меня, словно большую плюшевую игрушку.
— Во всем плохом, мам, всегда нужно искать и положительные моменты. По крайней мере, жизнь наша перестала быть скучна, и в ней, как говорится, появилось место и перестрелкам, и постельным сценам… Ай! За что?! — возмутился я, потирая ушибленный лоб.
— Я тебе сейчас…! — маман, отлипнув от меня и сделав свирепое выражение лица, угостила свою дочь щелбаном по лбу. — Постельным сценам, видите ли, в ее жизни место появилось! Малявка еще! Если узнаю о чем-нибудь подобном в твоем исполнении, по крайней мере, до тех пор, пока тебе не исполнится шестнадцати, то я…
— То есть в шестнадцать уже можно…? Ай! — воскликнул я, снова получив болезненный щелбан.
— Нельзя!
— Я же пошутила! Прекрати уже бить родную дочь, это непедагогично… Ай!
— Я знаю. — уже без раздражения в голосе, ответила мама. — Но шути на подобные темы с подругами, а не с матерью!
— А что, разве мы больше не подруги? — поинтересовался я. — Ай!
Маман прикрыла глаза, а я, воспользовавшись моментом, удрал от нее, пересев поближе к бабушке, которая все также помалкивала.
— Злат! — произнесла наконец маман. — Ну, чего тебе стоило просто скинуть мне смску с бабушкиного телефона, чтобы я с ума не сходила?
— Так ты же сама оставила свой телефон на кухне, когда Елисей пришел. — ответил ей, понимая, что оправдание так себе. — Честное пионерское, я хотела предупредить, что на несколько минут выйду из дома, но бабушка уже спала, а ты… Короче, мам, ты стопудово не сказала бы мне «спасибо», если бы я вошла в твою комнату в тот момент…
— В какой еще «тот момент»?! — мама, разумеется, все поняла, как надо, отчего и покраснела, словно помидорка, а бабуля, издав тяжкий вздох, просто прикрыла ладонью глаза.
Вчерашним вечером, маман, окончательно выйдя из ванной, в которой провалялась черт-те сколько, и, убедившись в том, что ее дочь в порядке (заставив раздеться до труселей и внимательно меня осмотрев, она заметила на моей ноге синячище, отчего пришла в такую ярость…едва успокоил), велела ложиться спать не и отсвечивать, ибо вот-вот должен был прибыть этот ее Елисей. Однако, несмотря на чудовищную усталость, в моей крови циркулировал такой коктейль гормонов, что я без сна пролежал в кровати более часа. Ну, тогда-то я и решил прогуляться до авто, продукты забрать. Поначалу, собственно, я и собирался предупредить маман о своей отлучке, хотя и не факт, что она бы отпустила (скорее всего, нет…). Однако звуки, которые услышал, подходя к ее комнате, однозначно намекали на то, что сейчас мое вторжение станет для маман и «ого-го директора» крайне нежелательным событием, ибо последний очевидно и вполне небезуспешно «утешал» первую.