География вкупе с неожиданно (для русских) высокими боевыми качествами японской армии и определили ход войны.
Она началась в январе 1904 года.
Стратегически всё выглядело незатейливо. Японцы пытались взять сильно укрепленный Порт-Артур, до которого им было ближе; русские из северной Маньчжурии пытались прорваться на выручку. Попытки эти оказались неудачны. В декабре обессиленный порт-артурский гарнизон капитулировал.
После этого смысла продолжать войну уже не было, и Россия вела ее в расчете хотя бы добиться неунизительных условий мира — ради «спасения лица». Но в феврале 1905 года русская армия понесла тяжелое поражение под Мукденом, а в мае русский флот был уничтожен в Цусимской битве.
Эти неудачи вкупе с внутренними беспорядками заставили царское правительство вступить в мирные переговоры.
Первая русская революция
«Кровавое воскресенье» вызвало волну общественного возмущения. Казалось, в стране не осталось классов, которые поддерживают правительство.
Весна прошла в обстановке всеобщей взвинченности. Либеральное Общество бурлило, рабочие бастовали, крестьяне волновались. После того, как под Мукденом разбили армию, а при Цусиме флот, беспорядки вышли на новый уровень — теперь они все чаще сопровождались столкновениями с полицией.
В июне 1905 года рабочие демонстрации в Лодзи закончились баррикадами и уличными боями. Жертв было больше, чем в «Кровавое воскресенье». Сразу после этого поднялась Одесса и взбунтовался экипаж броненосца «Князь Потемкин-Таврический» — первый случай мятежа в вооруженных силах.
Все лето ширилось стачечное движение, происходили митинги и манифестации, демонстранты дрались с полицией, террористы стреляли и кидали бомбы, легальные и нелегальные оппозиционеры пытались выработать совместный курс действий. В конце концов им это удалось, и осенью противостояние вошло в критическую фазу. В октябре началась всероссийская политическая забастовка. Всё остановилось.
Вот в какой обстановке вышел эпохальный манифест — вынужденная уступка мощному протесту, справиться с которым у государства не было ни умения, ни ресурсов.
Многим группировкам обширного оппозиционного лагеря уступок, перечисленных в Манифесте, показалось мало.
Поляки и финляндцы требовали независимости. Рабочие преисполнились ощущения своей силы и выдвигали все новые требования. Опаснее всего было то, что участились военные мятежи. В Кронштадте, то есть в непосредственной близости от столицы, матросы на два дня захватили город — пришлось отправлять туда лейб-гвардию. Во Владивостоке взбунтовались возвращавшиеся с японской войны солдаты. В Севастополе произошло восстание и в армейских частях, и на флоте; мятежный крейсер «Очаков» пришлось подвергнуть артиллерийскому обстрелу.
В деревне новость о «свободах» восприняли обычным образом — вот наконец крестьянам отдадут помещичью землю, и когда этого не произошло, крестьяне стали забирать ее сами. Особенно бурно этот процесс происходил в Лифлян-дии и Курляндии, где к социальной розни присоединялась национальная, поскольку крестьяне были латыши, а помещики — немцы. Восставшие нападали не только на усадьбы, но и на солдат, пытавшихся сохранить порядок.
Власти действовали по-аварийному: пытались гасить пожары после того, как те уже вспыхнули, причем пробовали и кнут, и пряник. Строгости вызывали в Обществе и народе ожесточение, поблажки придавали борцам с режимом смелости. Всюду повторялась одна и та же история: вспыхивал очередной бунт, прибывали войска, лилась кровь, зачинщиков казнили или отправляли на каторгу. Потом террористы начинали мстить, убивая особенно ревностных карателей. Насилие порождало насилие.
В декабре 1905 года в Москве шли кровопролитные уличные бои. Подавлять восстание пришлось гвардии. Вооруженное восстание вспыхнуло и в Ростове-на-Дону.
Самые кровавые инциденты произошли в финляндской крепости Свеаборг, на Черноморском флоте, где восстал еще один боевой корабль — крейсер «Память Азова», снова в Кронштадте (всё это июль 1906 года), в Варшаве и Лодзи (август 1906 года).
Борьба пошла на спад только тогда, когда новый премьер-министр Столыпин 25 августа 1906 года провозгласил «двойной курс»: правительство будет непримиримо воевать с экстремистами и искать общий язык с Обществом.
Беспорядки так и не переросли в революцию, потому что Общество перестало поддерживать революционеров. Те продолжали вести террористическую деятельность, но теперь «прогрессивная общественность» ей уже не рукоплескала, а ужасалась кровопролитиям. Либералы устали от потрясений, им было интересней и приятней бороться за новую Россию не на баррикадах, а в Думе и в прессе.