Первые выборы 1906 года равными не являлись. Избиратели были разделены на четыре «курии»: землевладельческую, городскую, крестьянскую и рабочую. Высшая курия, помещичья, получала одного депутата от 2 000 избирателей, а низшая, рабочая, от 90 000. И тем не менее состав Думы с точки зрения правительства получился катастрофическим. Левые имели абсолютное большинство. Правых, то есть сторонников традиционного самодержавия, было немного. Центристов — на эту позицию претендовали «октябристы» — прошла всего горстка.
Первая Дума сразу же заявила претензии на реальную политическую власть, которой самодержавие делиться не собиралось, оно планировало занять народных представителей всякими малозначащими вопросами. При столь разном представлении о назначении парламента никакой совместной работы, конечно, не получилось. Тогда депутаты почти единогласно выразили кабинету «формулу недоверия». Каждый раз, когда выступал какой-нибудь министр, в зале кричали «в отставку!». 27 апреля Думу торжественно открыли, а 9 июля уже распустили.
На новых выборах, в ноябре, получилось еще хуже, потому что революционные партии, бойкотировавшие первую кампанию, теперь одумались и тоже подключились к электоральной борьбе. В результате вторая Дума, начавшая заседать в феврале 1907 года, опять получилась неуправляемой. Тон в ней задавали левые радикального толка.
Правительство терпело оппозиционную агитацию с парламентской трибуны три с половиной месяца, а потом закрыло и это собрание.
Пришлось кардинально изменить избирательный закон. Теперь землевладельцы получали в Думе гарантированное большинство мест. Втрое сократилось и число мандатов для «некоренных» национальностей, что очень усилило промонархистское, шовинистическое крыло.
Лишь теперь Дума стала более или менее «рабочей». Оппозиция по-прежнему произносила дерзкие речи, но при голосовании обычно оказывалась в меньшинстве, и нужные власти законы принимались — а общественное недовольство уходило «в пар».
Такою же получилась и четвертая Дума, избранная в 1912 году и прозаседавшая до конца империи. Тон в ней задавали «фланги» — левый и правый. Взаимные оскорбления и шумные скандалы были обычным атрибутом заседаний. Вообще «шоу-составляющая» превратилась чуть ли не в главный элемент российской парламентской жизни. Пока обстановка в стране не стала критической, особенных проблем правительству это не доставляло. Но когда под гнетом военных поражений 1915 года общественные настроения резко радикализировались, то же произошло и с Думой. Центр сдвинулся влево и сомкнулся с оппозицией. Это создало в стране предреволюционную ситуацию.
Столыпинская реформа
Если изложить самую суть, программа преследовала три цели. Во-первых, превратить крестьянский класс в фермерский, упразднив общину. Во-вторых, повысить производительность сельского хозяйства. В-третьих, заселить и обработать плодородные земли, пустовавшие на востоке страны.
В течение лета и осени 1906 года вышла серия постановлений, представлявших собой подготовку к главному шагу. Из удельных и казенных угодий был создан земельный фонд в несколько миллионов гектаров, предназначенный для передачи частным владельцам. Крестьянский банк получил средства на выдачу кредитов для приобретения наделов.
После этого 5 ноября 1906 года вышел указ: «…Крестьяне приобретают право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков из мирского надела».
Земли, ранее находившиеся в коллективной собственности, теперь делились между хозяевами. На правительственную ссуду можно было приобрести новые наделы или взять их в аренду. Тем, кто был готов переселиться на восток — в Сибирь и современный Казахстан — правительство оказывало денежную помощь и бесплатно выделяло пахотную землю в пользование.
Понадобилось провести огромную работу, чтобы разделить общинные земли, разработать механизм урегулирования неизбежных конфликтов, организовать массовую миграцию, обработать заявки на получение ссуд, обустроить переселенцев.
Неповоротливая государственная машина справлялась с этими головоломными задачами неважно. Не хватало землемеров, во многих регионах местная администрация оказалась не готова к решению непривычных задач. Наконец и сами крестьяне с их природной осторожностью не очень-то спешили менять свою жизнь.