Перемены начались в 1986 году, через год после того, как к власти пришел генеральный секретарь Михаил Горбачев, самый молодой из членов Политбюро. Даже кремлевским старцам после эстафеты похорон Брежнева-Андропова-Черненко стало ясно, что новое «первое лицо не может опять оказаться морщинистым».
Горбачев занялся исправлением аварийной ситуации, в которой оказалась страна. В его намерения первоначально не входили ни демонтаж империи, ни отказ от коммунистической идеологии, ни тем более отмена социалистического строя. Правитель просто пытался решить самую неотложную проблему: спасти государство от банкротства. Для этого требовалось а) сократить расходы; б) повысить доходы.
Первая задача была выполнена — только совсем не той ценой, на которую рассчитывал реформатор. Горбачев прекратил афганскую войну и договорился с Западом о конце холодной войны. Процесс этот был нелегким и небыстрым, но к концу десятилетия угроза ядерного апокалипсиса исчезла — тогда казалось, что навсегда. Однако попутно распался и международный социалистический лагерь. Как только Москва отказалась от строгого контроля над своими сателлитами, страны Восточной Европы одна за другой перешли к демократической форме существования, а страны «третьего мира», лишившись поддержки, на которую у Москвы не было денег, одна за другой отошли от просоветской ориентации. Варшавский Договор и СЭВ прекратили свое существование. Две Германии объединились. К 1990 году СССР утрачивает все признаки сверхдержавы.
Однако потерей этого статуса и исчезновением соцлагеря дело не ограничилось. Параллельно внутри страны развивались процессы, которые привели к распаду и самого СССР.
Впоследствии Горбачев признавался: если бы в 1985 году ему сказали, что со страной случится, он не поверил бы. Как уже говорилось, он всего лишь хотел увеличить государственные доходы. Первые попытки нового правителя были традиционно советскими — аппаратными. Требовалось ускорить развитие экономики — Горбачев провозгласил «курс на ускорение». Требовалось повысить очень низкую производительность труда (генсек считал, что она вызвана российским пьянством) — он приказал сократить выпуск и продажу «вино-водочных изделий». Разумеется, от приказов экономика не ускорилась. От антиалкогольной же кампании бюджетная ситуация резко ухудшилась — почти так же, как от сокращения нефтеприбылей, ведь торговля алкоголем с незапамятных времен являлась самым надежным способом пополнения казны.
Тогда-то, поняв, что косметическим ремонтом дела не поправить, на XXVII съезде КПСС (февраль 1986) Горбачев объявил о намерении произвести капитальный ремонт. План получил название «Перестройка». Никакого долгосрочного плана, собственно, не было — лишь общая идея воссоздать нечто вроде НЭПа: немного децентрализовать управление экономикой и чуть-чуть оживить ее за счет частной инициативы, но при этом сохранить всю полноту власти.
Реформатор совершенно не понимал природу государства, которым руководил. Дальнейшие события представляли собой классический образец провалившейся «революции сверху». Эту сложнейшую государственную и общественную операцию почти никому в истории не удавалось провести удачно. Не получилось и у Горбачева.
Две «несущие опоры» российской государственной стабильности — сакральное отношение к высшей власти и вера в государство — к тому времени и так были уже сильно руинированы. Горбачев окончательно доломал их. Сознавая, что аппарат будет противиться переменам, генеральный секретарь решил заручиться широкой общественной поддержкой: провозгласил «эпоху гласности», то есть либерализации публичных высказываний — совсем как Александр II в канун крестьянской реформы. Последствия получились в точности такими же: осмелевшая пресса года за два разрушила обе вышеупомянутые «опоры» окончательно.