Если бы Александр не размышлял так долго над «конституционным проектом» Лорис-Меликова, общественное напряжение спало бы и Россия пошла бы по другому, менее драматичному пути. Граф предлагал создать нечто вроде предпарламента, который оставил бы все властные рычаги в руках царя, но выпустил бы весь накопившийся пар «в свисток» — и волки были бы сыты, и овцы целы. Но царь поставил свою подпись под указом лишь 1 марта 1881 года, когда террористы уже вышли на боевые позиции.
Смерть Александра II выглядит символично. Взорвали царя на глазах у толпы, но умереть «на миру» он не захотел. Прежде чем потерять сознание, он выразил последнее желание: «Несите меня во дворец… Там… умереть». И скончался за закрытыми дверями, в кругу самых близких людей, приватно.
В холерические времена судьба правителя-флегматика обычно бывает трагичной.
НИКОЛАЙ II,
или ФАТАЛИСТ У ВЛАСТИ
Последний император
Очень многие пытались дать характеристику этому исторически важному персонажу. Советские авторы обычно рисовали его злодеем, «Николаем Кровавым», авторы-эмигранты — страстотерпцем и мучеником. Православная церковь путинской эпохи, ностальгирующей по царским временам, и вовсе причислила последнего императора к лику святых. Но Николай Александрович не был ни кровавым, ни святым. От этого исторического деятеля остается странное ощущение, что он вообще никаким не был. Подобно воде, он был лишен цвета, вкуса и запаха. Он принимал форму сосуда, в который его «наливал» исторический момент. Можно сказать и так: он просто плыл по волнам, куда подует ветер, и надеялся, что как-нибудь оно обойдется.
Лучше всего эту личность, на мой взгляд, разъяснил не ученый муж, а один из придворных, князь Николай Оболенский: «Государь по натуре индифферент-оптимист. Такие лица ощущают чувство страха, только когда гроза перед глазами, и, как только она отодвигается за ближайшую дверь, оно мигом проходит». Именно это качество — фаталистская вера в то, что всё как-нибудь устроится, что Господь придет на помощь Своему помазаннику и спасет его, — дает ключ к пониманию многих поступков правителя. Министров подобный ни на чем не основанный оптимизм бесил, историков приводил в недоумение, на самом же деле это была совершенно естественная и, пожалуй, психологически единственно возможная защитная реакция абсолютно ординарного человека на ту исключительную ситуацию, в которую поставила его судьба. Когда ум не в состоянии справиться с объемом и сложностью обрушенных на него задач, приходится уповать только на Бога. Протопресвитер Г. Шавельский пишет, что Николай как-то признался: «Я стараюсь ни над чем серьёзно не задумываться — иначе я давно был бы в гробу».
Дело не только в том, что царь обладал очень средними интеллектуальными способностями и вообще был натурой неяркой. К концу XIX века государство превратилось в такой сложный агрегат, что никакой гений в одиночку не смог бы им управлять. Нагрузка самодержца была совершенно невозможной. Времена, когда претенденты брали престол с боем и затевали перевороты, остались в далеком прошлом. Последним царем, рвавшимся к власти, был Павел. Уже его сын Александр I мечтал о том, чтобы отказаться от престола и жить частной жизнью. Все последующие государи, даже динамичный Николай I, считали корону тяжким бременем и, если б существовал выбор, с радостью от нее отказались бы.
Отец последнего императора Александр III не блистал ни умом, ни способностями, но по крайней мере обладал сильным характером и взошел на престол в зрелом возрасте, имея некоторый опыт государственной деятельности. Николай Александрович стал царем, совершенно не готовый к роли властителя империи. «Когда мой отец умер, я был просто командир лейб-эскадрона гусар», — скажет Николай впоследствии. Он действительно ничем крупнее эскадрона прежде не командовал. К тому же власть свалилась на него неожиданно. Лишь за две недели до кончины Александра III стало ясно, что болезнь этого 49-летнего богатыря опасна. Когда царь умер, его наследник оцепенел не только от горя, но и от ужаса. Он пишет в дневнике о «страшной перемене», которая с ним произошла: «Для меня худшее случилось, именно то, чего я так боялся всю жизнь!»
Всё время своего правления этот заурядный, не уверенный в себе человек честно пытался соответствовать своему положению — не более.