Безумие вышло на новый виток, когда, не справившись с Польшей, Грозный затеял воевать еще и с Швецией. Заключив хрупкое перемирие с Сигизмундом-Августом, в 1572 году он напал на шведскую Эстляндию. Расчет был на то, что король Юхан III увяз в войне с датчанами и на два фронта сражаться не сможет.
Юхан и не стал этого делать. С Данией он помирился, ударил всеми силами по русским, и началась еще одна долгая, разорительная война. Русь была разграблена Опричниной, обнищала от военных расходов и царских сумасбродств, а Иван пустился в совсем уже отчаянную авантюру. Царю стало известно, что в занятой поляками южной Ливонии слабые гарнизоны, и он, разорвав перемирие, вторгся на эту территорию.
Теперь пришлось иметь дело с польско-шведским альянсом. В 1578 году союзное войско разбило московскую рать в сражении под Венденом (нынешний латвийский Цесис), и с этого момента русские уже только оборонялись. Ресурсов для наступательных операций у Ивана IV больше не будет.
А между тем главный враг и соперник польско-литовское государство очень укрепилось. В 1569 году две его части окончательно объединились, создав Речь Посполитую (буквально «Общее Дело»), а в 1576 году у монолитной державы появился сильный правитель — Стефан Баторий, опытный воин и одаренный полководец.
Упрочив свою власть в стране, Баторий в 1579 году повел войско на восток. Он взял Полоцк, главный русский трофей прошлой войны, и на следующий год вторгся на собственно русскую территорию — захватил Великие Луки.
Целью третьей кампании Батория должны были стать глубинные русские земли. К этому времени Иван Грозный уже очень хотел мира, соглашался отказаться от всех своих завоеваний, даже от царского титула: «А если государь ваш не велел нашего государя царем писать, то и государь наш для покоя христианского не велит себя царем писать», говорилось в московской грамоте. Иван просил лишь оставить ему порт Нарва, чтобы сохранить возможность балтийской торговли. Баторий ответил отказом, да еще потребовал огромную контрибуцию.
Третий польский поход был нацелен на Псков. Падение этой твердыни стало бы для Московии настоящей катастрофой. Но орешек оказался крепким. Гарнизон стойко выдержал многомесячную осаду, хоть не получил от Ивана никакой поддержки. Эта героическая оборона спасла Русь от полного поражения. У короля кончились деньги оплачивать наемников, и он согласился на переговоры.
Иван ухватился за предложение, подписал договор, по которому отказывался и от Ливонии, и от Полоцка. В следующем 1583 году царь заключил мир с Швецией, так и не получив морского порта. Гигантские жертвы и затраты четвертьвековой войны оказались напрасными.
Репрессии Ивана Грозного
Даже в те суровые времена кровавые вакханалии Ивана IV потрясали воображение современников.
Иван был жесток и в юности. Пишут, что в детстве он забавлялся тем, что бросал с теремной крыши собак и кошек, а на улице для потехи затаптывал конскими копытами прохожих. К тому же он был вспыльчив, а во второй половине жизни подвержен приступам неконтролируемой ярости. Были ему присущи и садистские наклонности — царь упивался видом страданий.
Наверняка в описаниях Ивановых зверств есть преувеличения — как это всегда бывает. Рассказы о казнях грозного московского царя сохранились главным образом в изложении иностранцев, часто писавших понаслышке — русские в те времена записок не вели. Но есть своего рода самопризнание — «Синодик», составленный Иваном для поминания жертв. Царь был набожен и, как водится у психически нездоровых людей, припадки возбуждения (когда он лил кровь) сменялись у него периодами депрессии (когда он каялся). Всех замученных и убитых Иван, конечно, записать не мог. В конце жуткого документа сказано: «Помяни, господи, и прочих, в опритчину из-биенных всякого возраста, мужеска полу и женьска, их же имена Сам веси, Владыко». Царские записи «для памяти» выглядят деловито: такого-то числа «отделано 369 человек», такого-то числа «26 человек ручным усечением живот свой скончаша», совсем лаконичное «псковичи з женами и з детми 30 человек» и так далее.