Было несколько волн террора, перемежавшихся относительными затишьями. Кровь лилась потоками в 1565 году, в 1568, в 1569, в 15701571, в 1575 (когда царь расправился с самими опричниками).
Авторы, ищущие в репрессиях Грозного рациональную составляющую (как было принято у советских историков), писали, что царь последовательно уничтожал боярскую, церковную, региональную оппозицию, «чистил чистильщиков» и прочее. Известно, что грозный диктатор Сталин высоко чтил Ивана IV и лишь сетовал, что тот «недорезал» бояр. Однако, если проследить за ходом событий, видно, что никакой логики в репрессиях не прослеживалось. Чем меньше Иван встречал реального противодействия (а его и вначале не было — максимум робкие жалобы), тем суровей становились казни, царь будто распалялся от собственного всевластия.
Немец Альберт Шлихтинг, семь лет вблизи наблюдавший придворную жизнь, пишет: «При дворе тирана не безопасно заговорить с кем-нибудь. Скажет ли кто-нибудь громко или тихо, буркнет что-нибудь, посмеется или поморщится, станет веселым или печальным, сейчас же возникает обвинение, что ты заодно с его врагами или замышляешь против него что-либо преступное».
Не только двор, но и вся страна будто окоченели от ужаса.
Борис Годунов
При недееспособном царе Федоре управление страной всё равно осуществлялось в единовластном режиме, просто правил не монарх, а главный министр (можно назвать полномочия Годунова и так). Сложившейся системы это никак не меняло, сакральность государя сохранялась, а кто именно наверху принимает решения, народу было все равно. Необычным было лишь то, что власть оказалась в руках у человека весьма скромного происхождения. Мы даже не знаем, когда точно родился Борис Федорович Годунов — то ли в 1551 году, то ли в 1552.
В прежние, доопричные времена у отпрыска мелкого дворянского рода не было бы шансов подняться столь высоко — все места близ государя предназначались для боярства. Но в турбулентные времена Ивановой паранойи возник новый «социальный лифт» — опричнина. На нем Годунов и поднялся. Первым шагом наверх для него стала женитьба на дочери страшного человека Малюты Скуратова, главного опричного палача, пользовавшегося доверием царя. Чистка, устроенная Грозным в 1575 году среди опричной верхушки, подняла Бориса еще выше, а венцом его придворных успехов стал брак второго царского сына Федора на годуновской сестре Ирине. Казалось, событие это было малозначительным, никто не предполагал, что нездоровый царевич может стать государем. Тем не менее по статусу царского свойственника Борису Годунову полагалось боярское звание, и он вошел в эшелон высшей аристократии. Потом, после драматичной смерти старшего царевича Ивана Ивановича, Федор сделался наследником. Когда по смерти Ивана Грозного при нездоровом царе создавался совет опекунов (то есть регентов), брат царицы не мог в него не войти.
После этого интригами, а возможно и убийствами (это не доказано, но вполне вероятно), Борис избавился от других регентов и к 1587 году сосредоточил в своих руках все властные полномочия. У него даже было особое, небывалое прежде титулование: «царский шурин и правитель».
Колонизация Сибири
Если экспансия Москвы на запад шла с большим трудом, требуя войн с соседними державами, то движение в восточном направлении происходило само собой, почти без усилий со стороны государства и с минимальными затратами. После падения Казанского ханства в той стороне оставалось только одно государственное образование, очень слабое — Сибирское ханство, осколок былого Улуса Джучи.
Освоение лесных просторов Приуралья, богатых главным тогдашним ресурсом, пушниной, вели не великокняжеские воеводы, а предприимчивые купцы-промышленники. Они снаряжали экспедиции за собственный счет. Это были сугубо коммерческие предприятия. Вооруженный отряд продвигался на восток, ставил на новом месте крепость, и она превращалась в центр, куда со всей округи доставляли меха — как собственные охотники, так и обложенные «пушной данью» местные племена. Потом следовал следующий бросок на восток, и еще, и еще. В конце концов эта ползучая промышленная экспансия добралась до Урала.
Снаряженная в 1582 году экспедиция атамана Ермака продвинулась еще дальше, за Уральскую гряду, и нанесла поражение войску сибирского хана Кучума. Известно, что отряд состоял всего из 540 человек, но для тех пустынных краев, да еще при огнестрельном оружии, это была грозная сила. У Эрнана Кортеса, завоевавшего Мексиканскую империю, людей было не больше.