Одним словом, если в 1689 году победили бы не Нарышкины, а Софья, Россия возможно отошла бы от изначальной «ордынскости». Но случилось то, что случилось, и следующий, третий по счету формат государства, как мы увидим, развернет страну в обратном направлении.
Глава третья
ПЕТР ВЕЛИКИЙ, или РЕСТАВРАЦИЯ
ОСНОВНОЕ
У Петра Первого историческая репутация правителя, который вестернизировал Россию и вывел ее в разряд великих держав. Несомненен здесь только второй тезис — Россия действительно превратилась в страну политически важную и в военном отношении сильную. Однако первое утверждение требует существенной коррекции.
Вестернизация произошла лишь на уровне фасада. Она затронула только дворянство, то есть один процент населения, да и то поверхностно — переодев это сословие в европейскую одежду и заставив его перенять некоторые европейские привычки. Основная масса народа осталась прежней, бородатой-лаптевой.
С государством же произошло нечто совершенно противоположное вестернизации. Петр восстановил все четыре опоры первоначальной постмонгольской архитектуры — даже в более жесткой форме, чем было в XV–XVI веках. Государство стало называться по-западному — империей, чиновники получили немецкие ранги, в употребление вошло много иностранных слов, но показная европеизация была обманчива. Петр воссоздал классическую чингисхановскую конструкцию, в которой все решения (не только самые важные, но часто и мелкие) принимались лично правителем; его фигура опять была вознесена на недостижимую высоту и окружена пустотой — никаких патриархов, «боярских дум», «земских съездов»; всё население сверху донизу обязывалось состоять на государственной службе; страна опять управлялась не едиными законами, а царскими указами и постановлениями (Петр исторгал их в невероятных количествах).
Причудливость формы, которую принял процесс «азиатской европеизации», в значительной степени определялись причудливостью петровского характера, который я опишу в разделе «Портретная галерея». Результатом деятельности царя стало возникновение третьей по счету версии русского государства, но произошло это большое историческое событие не вследствие какого-то стратегического планирования, а под давлением необходимости и критических обстоя-
тельств — правда, кризисы обычно создавал сам царь. Путь, которым преобразователь вел страну, был непрямым и ухабистым.
В 1689 г. Петр стал уже не номинальным, а настоящим самодержцем, однако желания управлять страной не выказал и четыре с половиной года прожил беззаботно, предаваясь своим излюбленным занятиям: пьянствовал, пускал фейерверки, играл в живых солдатиков, строил для развлечения европейские корабли, на которых было негде плавать кроме бесполезного ближнего озера или дальнего, но почти столь же бесполезного Белого моря.
Московским царством управляли родственники и свойственники царицы-матери, такие же никчемные, как она. Финансы пришли в упадок, созданная Голицыным армия от безденежья вдвое сократилась. Петра интересовали только его «потешные» полки, с которыми он устраивал маневры, переходившие в гульбища.
Но в начале 1694 года царица умерла, и Петру пришлось брать бразды правления в собственные руки. Получив в свое распоряжение государственную казну, он тут же устроил очень большие маневры, в которых приняли участие 15 тысяч солдат, стрельцов, «потешных» и поместной (то есть дворянской) конницы. Царь уверился в могуществе русского оружия и с всегдашней торопливостью поспешил отправиться на войну. Придумывать ее не потребовалось — после крымских походов мира с турками так и не заключили, хоть боевых действий и не вели. Петр вновь разворошил этот костер, без какой-либо государственной надобности.
Именно таким — без утрирования — был старт великого петровского маршрута: всё началось с потешной баталии. Однако дальше события развивались уже совсем не потешно.
Нападение на турецкий Азов в 1695 году завершилось еще более жалким фиаско, чем походы Голицына. Но здесь Петр впервые проявил самое ценное свое свойство: поражения его не сламывали, а стимулировали. Падая, он всякий раз поднимался и нередко потом добивался своего. В следующем, 1696 году, он взял-таки турецкую крепость. Это была первая победа молодого царя, пускай и бессмысленная.
Следующая внешнеполитическая акция Петра была прямым следствием Азовских кампаний. У него возник проект активизации всеевропейского антитурецкого альянса. С этой целью в 1697 году было затеяно Великое посольство, которому предстояло договориться о совместных действиях с союзниками — прежде всего с Австрией. Дипломатическая миссия провалилась из-за того, что к ней присоединился сам Петр, которому очень хотелось посмотреть на Европу и научиться любимому делу — кораблестроению. Царь отправился в долгое путешествие инкогнито, под именем «волонтера Петра Михайлова», и начал не со стратегически приоритетной Австрии, а с Голландии и Англии, ибо там корабли строили, а в Вене — нет. На верфях царь с удовольствием потрудился, но время для заключения военного союза было упущено. К тому времени, когда посольство наконец добралось до Вены, в Европе задули иные ветры. Назревала борьба за испанскую корону, и державы спешили помириться с Константинополем. Москва осталась в одиночестве.