Правда, к этому времени Петербург успел изрядно подрасти. На осушении топей и стройках там год за годом, сменяясь, работали сначала двадцать, а потом и сорок тысяч согнанных отовсюду крестьян. Доставляли — по найму и подневольно — плотников, каменщиков, печников. Россия никогда не видывала строительств такого масштаба. Смертность была огромной. «Едва ли найдется в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге», — пишет Ключевский.
В 1713 году царь перенес сюда из Москвы столицу и сделал Петербург своей главной резиденцией. Всю страну обложили специальным налогом, который расходовался на обустройство города.
Он возводился по регулярному плану, с правильной планировкой, нарядными домами и мощеными мостовыми, даже с уличными фонарями. Нищих и бродяг сюда не пускали, жителям полагалось одеваться прилично и по-европейски. Все крупные помещики должны были обязательно обзавестись особняком в столице и проводить здесь хотя бы часть года.
К концу царствования в Санкт-Петербурге жили 40 тысяч человек — по российским меркам очень много. Больше людей было только в Москве.
Быстро развивался и порт. В 1724 году он принял 240 иностранных торговых кораблей. Для этой цели город, собственно, и был построен: торговать с Западом и демонстрировать приплывающим иноземцам витринную сторону державы.
Сделать Европой всю свою страну Петр не мог, но европеизировать один ее уголок ему удалось.
Перенос столицы из центра империи на самый ее край безусловно имел и символическое значение. Отныне России предписывалось смотреть в сторону Европы и в том же направлении расширяться.
«Воронежский флот»
После первого Азовского похода, неудача которого объяснялась, в том числе, отсутствием блокады со стороны моря, Петр приказал срочно построить флотилию. На берега Дона, близ Воронежа, где были превосходные леса, согнали 26 тысяч крестьян. Это был первый в российской истории «ГУЛАГ» — массовое использование подневольного труда с применением террора: экзекуций и казней.
К весне соорудили 1300 транспортных стругов и 27 небольших военных кораблей. Войска перевезли, крепость блокировали и вынудили к сдаче, после чего Петр уверовал в необходимость «Воронежского флота» и продолжал губить там массу людей и тратить колоссальные деньги еще много лет. Основные расходы впрочем возлагались на население. Дворяне, купцы, горожане, духовенство, разделенные на 52 «кумпан-ства», должны были вскладчину оплачивать это странное судостроение. Плавать речному флоту было негде. В большое море его не пускали турки.
Один-единственный раз, в 1699 году, и то с разрешения керченского паши, разрешили сплавать в Константинополь фрегату, перевозившему посольство. Остальные корабли так и гнили без дела. Всего нищая, разоренная многочисленными поборами страна спустила на воду 211 военных кораблей, в том числе больших. Вековые леса были вырублены, много тысяч крестьян сгинули.
Предполагалось, что донская армада понадобится для неизбежной войны с турками, но когда в 1711 году это наконец произошло, дальше бесполезного Азовского моря корабли не попали и никакой пользы не принесли, а после Прутской капитуляции, с потерей контроля над устьем Дона, всю эпопею пришлось свернуть, а расходы списать в чистый убыток.
Строительство каналов
Это еще один пример бездумного использования европейского опыта, в российских условиях неприменимого.
В обширной стране очень плохо обстояло дело с коммуникациями. Дорог было мало, все немощеные, а во время весенней и осенней распутиц вообще наступало бездорожье. Это очень затрудняло торговлю.
В Европе входило в моду сооружение каналов. Их было трудно и дорого рыть, зато потом расходы окупались сторицей. Одна лошадь могла тянуть большую баржу с товаром, и на протяжении восемнадцатого века гидротрассы появятся во всей Западной Европе, от Италии до Британии. (В упадок эта инфраструктура придет лишь после развития железных дорог).
Петр загорелся гигантоманской идеей проложить водный путь от Балтики до Черного моря и Каспия.
Опять, как с Воронежским флотом, согнали десятки тысяч мужиков. Но инженеров не хватало, северный климат был малопригоден для земляных работ такого масштаба, да еще и, разумеется, процветало казнокрадство. Без введения особого налога тоже не обошлось, причем немаленького — по 70 копеек со двора (примерно месячный расход на питание тогдашнего простолюдина).