ПОДРОБНОСТИ
Окружение Царя-Освободителя
На первых порах Александр II очень прислушивался к родственникам, среди которых двое придерживались прогрессистских взглядов.
В пятидесятые-шестидесятые годы большим общественным влиянием пользовалась тетка царя вдовствующая великая княгиня Елена Павловна (1807–1873). При суровом николаевском режиме Елена Павловна в основном покровительствовала культуре, филантропии и медицине (в частности, создала российский Красный Крест). В новые времена она стала энтузиастической сторонницей «эмансипации», как тогда называли освобождение крестьян. Салон великой княгини стал чем-то вроде штаба либералов, и очень важную роль в подготовке реформы сыграл ее широкий жест: в 1856 году Елена Павловна дала свободу 15 тысячам собственных крепостных, разработав систему наделения их землей за выкуп. Эта инициатива и этот опыт очень пригодились при подготовке масштабной операции по освобождению всех российских крепостных.
Еще активнее был младший брат царя Константин (1827–1892). Он возглавлял морское министерство и превратил свое ведомство — казалось бы, совсем к такой деятельности не пригодное — в генератор вольнолюбивых идей и кузницу новых кадров. Многие из этих людей (их называли «константиновцами») потом будут участвовать в разработке и проведении реформ.
В 1857 году великий князь стал членом комитета, готовившего отмену крепостничества. Был он причастен и к другим важнейшим начинаниям: запрету телесных наказаний, переустройству судебной системы, оздоровлению финансовой политики, железнодорожному строительству.
На следующем, практическом этапе в правительстве играли главную роль уже не августейшие особы, а профессиональные администраторы. Самым дееспособным из «либерального» крыла был министр финансов Михаил Рейтерн (1820–1890), сумевший вывести бюджет из глубокой дыры, вырытой Крымской войной. Огромный государственный долг, хронический дефицит, дезорганизованность доходов и расходов — вот проблемы, которые требовали решения. И Рейтерн все их решил. К середине семидесятых российский бюджет — небывалая вещь — вышел в профицит. (Балканская война, правда, эту аномалию быстро исправила — бюджет опять рухнул).
Главным для империи направлением государственной деятельности — вооруженными силами — ведал военный министр Дмитрий Милютин (1816–1912). При нем российская армия модернизировалась: перешла от рекрутской системы к всеобщей воинской повинности, полностью перевооружилась. Милютин вел борьбу с телесными наказаниями и в конце концов полностью их запретил. При нем появились ротные школы и учебные команды, для нижних чинов стали издавать книги и журналы. В семидесятые годы звучало много скептических голосов в адрес «милютинской» армии, якобы уступавшей по своим боевым качествам былым «чудо-богатырям», но турецкая война продемонстрировала, что грамотный, незамордованный солдат воюет лучше.
В самый последний период царствования ярко засияла звезда графа Михаила Лорис-Меликова (1824–1888), возглавившего государственный аппарат в очень трудную пору послевоенных экономических трудностей, антагонизма между правительством и Обществом, ожесточенной войны с терроризмом.
Лорис-Меликов, получивший почти диктаторские полномочия, взял курс на восстановление отношений правительства с Обществом, привечая и поощряя «эволюционеров». Революционеров при этом граф безжалостно истреблял, всячески укрепляя полицейскую машину. Эта политика почти удалась: общественное мнение стало склоняться к сотрудничеству с государством, а подпольное движение — изолироваться. Но убийство царя положило конец как лорис-меликовским планам осторожной либерализации, так и карьере самого графа.
Феномен гласности
Первые шаги царя были обнадеживающими, сулящими более светлые времена. По амнистии — 30 лет спустя — вернулись из Сибири выжившие декабристы; отныне разрешалось свободно ездить за границу и учиться в иностранных университетах; стали выходить ранее запрещенные книги. Но такое случалось и в прежние времена: после вступления на престол «кроткой Елизаветы», злосчастного Петра III или Александра I. Новый правитель являл народу милостивый лик, ничего особенного.