В августе 1886 года пророссийские военные устроили переворот, свергли Баттенберга и выслали его в Россию. Но скоро опять произошел переворот, и новая власть пала.
В охваченную раздором Болгарию вернули Баттенберга, который пообещал царю впредь вести себя хорошо («вручил свою корону монарху России, давшему её ему»). Однако окончательно скомпрометированный перед собственным народом, удержаться на престоле Баттенберг не смог. Власть перешла к Народному Собранию.
В конце 1886 года русские власти начали готовить новый военный переворот, в некоторых гарнизонах даже начались выступления, но болгарское правительство удержало ситуацию. Чтобы защититься от России, оно стало ориентироваться на Австрию. В 1887 году противостояние закончилось тем, что на болгарский престол был возведен офицер австро-венгерской армии Фердинанд Саксен-Кобург-Готский. Александр III признавать его отказался, дипломатические отношения были разорваны.
Бывший «русский плацдарм» Болгария превратилась во врага.
«Хождение в народ»
Толчок этому движению дало само правительство. Боясь, что молодежь, уехавшая учиться за границу, наберется там вредных идей, оно потребовало, чтобы студенты вернулись на родину, иначе лишатся подданства. Многие вернулись. И вместе с теми, кто был исключен из российских высших учебных заведений за участие в беспорядках, стали разъезжаться по всей стране.
Сначала высланные из столиц бывшие студенты попадали в глушь поневоле, затем молодые свободолюбцы потянулись в глубинку, «в народ», уже сознательно.
Идея витала в воздухе. Смысл народнического движения был прост: если не получается построить новую Россию сверху, будем действовать снизу.
В первой половине семидесятых годов тысячи таких пропагандистов наряжались коробейниками, плотниками или бурлаками, странствуя по деревням и ведя с крестьянами опасные беседы — это называлось «ходить в народ».
Крестьяне с их всегдашним недоверием к чужим, городским людям слушали революционные проповеди без интереса, а то и сдавали агитаторов полиции.
Тогда тактика народников переменилась. Они решили, что «гастрольная» пропаганда для отечественных условий не годится. Крестьяне будут верить только тем, кого они знают. Революционеры отказались от маскарадов, которые все равно плохо удавались, и стали работать в сельской местности фельдшерами, учителями, волостными писарями.
Полиция, разумеется, видела, что происходит. И приняла меры, которые, как это часто бывало, дали обратный эффект. В 37 губерниях арестовали несколько тысяч человек. Устроили ряд показательных судебных процессов, каждый из которых превратился в пропаганду народничества. Там звучали революционные речи, текст которых потом ходил в списках. Подсудимые были молоды, воодушевлены и прекрасны. Прокуроры тусклы, казенны и зловещи. Более удачной рекламной кампании в пользу революции нельзя было и придумать.
Вера Засулич
Вера Засулич (1849–1919) прошла обычный для тогдашних русских интеллигентных девушек путь: поработала переплетчицей, учительницей, акушеркой, «ходила в народ», распространяла запретную литературу, была в ссылке — одним словом, приносила себя в жертву ради народного блага.
24 января 1878 года она пришла на прием к петербургскому градоначальнику Трепову, известному «держиморде», и тяжело ранила его двумя выстрелами в живот. Это была месть за уже довольно давнюю историю: полугодом ранее Трепов приказал высечь арестованного студента.
Согласно новым судебным установлениям, процесс был гласным, а вердикт выносили присяжные. Тут-то и выяснилось, что независимый суд и «ордынское» государство совершенно несовместны. Растроганные видом подсудимой, ее благородством и несомненным альтруизмом, а также возмущенные поступком градоначальника, присяжные объявили Засулич невиновной. Это стало настоящим шоком для правительства и дало невероятный толчок революционным настроениям самого радикального свойства. Полиция попыталась задержать террористку невзирая на вердикт — студенты ее отбили и помогли скрыться.