<p>
Златоглазый сосед</p>
Когда Марине было восемнадцать лет, она полюбила однажды и навеки того, кто, увы, не мог на ней жениться, но исправно сделал ей ребенка, несколько лет помельтешил то здесь, то там, однажды свозил ее и маленькую дочку на юг, а после и вовсе пропал. Недолгая жизнь с ним была столь богата на полярные эмоции, что теперь Марина совершенно о нем не скучала, скорее наоборот -- завела кота, защитила диссертацию и наслаждалась покоем. Люся росла очень самостоятельной девочкой: с третьего класса Марина перестала проверять у нее уроки, с шестого -- посещать родительские собрания, а с седьмого -- готовить обед, благо рядом была столовая. Вместе они ходили только на теннисный корт и в кафешку за горячим шоколадом. Однажды, когда ничто не предвещало, за очередной дымящейся чашкой Люся сообщила, что выходит замуж, переезжает к мужу и кота с собой забирает.
Подготовка к свадьбе, само торжество, переезд молодых в новый дом -- все прошло как в дыму. И вот миновал год, сидит Марина на диване, смотрит одним глазом вечерние новости с сигареткой в усталой руке, а в другой держит телефонную трубку, в которую лучшая подруга день за днем учит ее жизни -- что готовить на ужин, как улучшить цвет лица и что делать с кармой.
Лучшие подруги -- это такая особая категория отравителей жизни. Если у нее судьба не ладится, то вам на роду написано всю жизнь выслушивать ее жалобы на Господа Бога. Если же подруги -- дамы семейные, домашние, хозяйственные -- всё, пиши пропало, задолбают! Дружить и доминировать -- не одно и то же. Но этим правильным и успешным необходимо всех осчастливить.
- Марина! Тебе через месяц сорок лет, пора подумать о себе. Ты для Люсечки сделала все, что могла, сделай теперь и для себя. Если ты сейчас замуж не выйдешь, то когда ж?!
- Таня, жить с молодым стыдно, а со старым -- противно.
- А он почти твой ровесник, мужик видный, непьющий и дача у него большая, хозяйство справное.
- Чего ж он такой хороший и один?
- А ты чего такая хорошая и одна? Вот то-то же. Вдовец он. Дети взрослые уже, женатые.
- На справном хозяйстве жену ухондокал?
- Ну вот что ты теперь одна будешь делать? С работы приходишь, а дома пусто, тихо, никто тебя не ждет. Пока это еще Люська тебе внуков родит...
- Да типун тебе, Танюшка, на язык! Дай вздохнуть-то! Я, может, мечтала об этом времени, чтобы, наконец, латынь выучить!
- Ага, знаю я твою латынь! Сидишь куришь и в телевизор без звука пялишься.
- А хоть бы и так, какое кому дело?!
- Я о тебе забочусь! Ты же не пойдешь с Люськой в ночной клуб кавалеров кадрить. Тем более что ее теперь муж не отпустит. Ну что, я его зову на обед, да? Платье надень, а то придешь, как всегда, в штанах...
Конечно, если отбросить цинизм, то иногда, в самой-самой глубине души доцент Марина сожалела, что не было в ее жизни ни подвенечного платья, ни обручального кольца, ни сильного плеча, но которое можно было бы опереться. Но ее сожаление было не того рода, как у старых дев, которые думают, что замужем одно сплошное счастье, нет. Единственное, что требуется от мужчины, это быть поддержкой и опорой. В ее недолгом квазибраке поддержкой и опорой была она сама, а как перестала поддерживать, так брак и распался. И она понимала, что в "настоящих" браках все то же самое. Скорее, ее раздражал вечный статус матери-одиночки и банальнейшая мысль "чем я хуже других".
- Как звать-то?
- Игнат.
Маринка повесила трубку, но смеялась еще долго -- и пока новости досматривала, и пока зубы чистила. Ну надо же, Игнат! "И дача у него большая, там, наверное, можно теннисный корт устроить... - продолжала она додумывать мысль, ложась под утро спать. -- Точно! Я посмотрю, какого этот кент телосложения -- если пузан, то пшёл вон, а если играть способен, то будем мы с ним спортивной парой!.." -- это-то ничтожное обстоятельство и решило дальнейшую судьбу.
На обеде у Татьяны гость демонстрировал скромность, непривередливость в еде, хорошие манеры, угощал всех "своей дачной" малиной и говорил исключительно о даче и произрастающих там фруктах, зазывая Таньку с мужем и "ее очаровательную подругу" на шашлыки. Танькин муж Саша, лысый как колено, щуплый мужчина, в основном молчал -- чтоб решать, есть жена, -- и многолетние скорбные складки у рта, выражающие муку, как бы говорили: "Ну я попал!" Если он вдруг высказывал какое-то мнение, не совпадающее с Таниным, она шумно вздыхала: "Саш, ну ты дурак?!" Саша смеялся, как бы удовлетворенно подтверждая: да, попал. Уговорились поехать на следующее воскресенье. Марина любезно согласилась, ибо сложён гость был как бог. Марина неоднократно цитировала Шанель: "Как женщина выглядит в 20 лет, зависит от природы, а как она будет выглядеть в 45, зависит от нее самой", только считала, что и мужчин это тоже касается -- запустившие себя особи ее не интересовали. Наш имидж - это то, что мы хотим поведать о себе миру. Если она прилагает усилия, чтобы быть в форме, то уж и он пусть постарается.
Татьяна, идеальная жена и мать троих детей, делала все возможное, чтобы свободного времени у нее не оставалось, и при этом непрерывно жаловалась, что времени нет "даже книжку почитать". Когда Марина писала свою диссертацию, ее вдруг осенило, что так поступают люди, которые боятся свободного времени -- им не на что его употребить, нечем заполнить. И книжку они вовсе не хотят читать, и задатков творца не имеют -- им не нужна свобода самовыражения, ибо выразить нечего. Иногда Марине казалось, что подруга так старается выдать ее замуж лишь потому, что завидует ее свободе: когда Татьяна несколько часов стояла у плиты, дабы накормить свою многоротую семью, Марина звонила и заказывала пиццу -- и никто не смел вякнуть, что это вредно. Слава богу, вякать было некому.
На шашлыки к Игнату домовитая Татьяна везла три небольшие кастрюльки: с салатом оливье, с борщом и с киселем, и термос с Сашиными отварами из трав -- у скорбного Саши был слабый желудок. Или он убедил Таню, что желудок у него слабый. Марина везла теннисные ракетки и по пути купила бутылку коньяка. Надо было проверить героя не только на спортивность, но и на эмоциональность -- вдруг выпьет и чудить начнет, как и подобает настоящему русскому хозяину, да еще и с таким именем.