Я пожала плечами. Мне принесли похлёбку, и я принялась её поглощать. К моему сожалению, похлёбка была очень вкусной, так что и дальше рефлексировать на тему Валентина и Лисии сосредоточенно и обречённо уже не получалось. Хотелось просто расслабиться и забыть обо всём. И не быть беременной, конечно. Существовали средства для прерывания беременности, и можно было воспользоваться любым из них. Тогда и Лисии, и её печальной судьбы не случилось бы. Это было самым простым решением, но избавляться от Лисии мне почему-то не хотелось. Зато хотелось, как и во время чтения романа, настучать всем метлой по голове и защитить малышку от идиотов и жестокости.
Кроме того, беременная ведьма — это редкость. Мужа нет, постоянного любовника иметь опасно (ведь приворожила же, не иначе) да и скучно, всё время в каких-то обрядах да ритуалах либо над котлом: откуда детям взяться в такой атмосфере? А плодить рыжих бестий надо. Так что мою попытку аборта могли и не одобрить, а сварить зелье и пытаться сделать что-нибудь самой слишком опасно. Кто потом будет надо мной чёрные тучки в яйца веником сметать? Нет уж, спасибо.
— Может и втрескалась, раз в дом пустила, — призналась я. — Но далеко не так, как было обещано. Во всяком случае желания таскаться за ним и требовать замужества я не хочу.
— Это пока, — накаркал Кысь, и я внутренне содрогнулась. — Может быть, именно это проклятие на нём и висело: привлечь ведьму и накликать на себя её ненависть. Так что пойдём-ка, сплетём две верёвочки… И надо к Старшим сходить, спросить их, что делать. Может быть, они вас спрячут куда подальше от Лазурита. Только рассказывай им всё, как есть, без утайки. Они всё равно поймут, что ты скрываешь.
Я поморщилась, положив ложку в пустую миску от похлёбки. Именно этим мне и не нравились Старшие. Слишком уж они глазастые. На меня и в Академии косо смотрели и сейчас снова будут. Ох, видят они во мне что-то им непонятное, только, видимо, как эта ведьма-гадалка, рассмотреть не могут.
Скользнув взглядом по столу переселенцев, я решила, что ещё успею туда сесть: шабаш только начинался, ещё не все до харчевни добрались. Вот когда соберётся побольше ведьм, тогда и попробую выяснить, с кем можно так поменяться, чтобы в какой-нибудь глуши богом забытой очутиться. А пока попробуем узнать, насколько всё плохо и могу ли я что-нибудь сделать?
Пряха, к которой мы пришли, наверно, трижды прокляла меня за то, что взялась за работу и даже перья в качестве дара её уже не радовали. Нить то и дело путалась и рвалась. Но пряха своё дело знала и упорно плела её, заставляя складываться в единое целом.
— Вот, — она протянула мне две белых плотных нити с вплетёнными в них травами и бусинами. Одну для меня, вторую — для Лисии, когда она родится. А пока что мне, как её матери, предстояло носить две нити на своей руке. — На закате луны завяжешь по три узелка на равном удалении друг от друга. На каждый скажешь по желанию. Смотри, только, вяжи осторожно и ничего невозможного не загадывай. Я, конечно, как смогла, укрепила нитки, вот только не знаю, что у тебя там за судьба такая, что складываться ни во что другое не хочет. Переборщишь с желаниями — разорвётся, так и знай. Или перетрётся со временем. Но переплетать её я больше не возьмусь. Не в этом году, во всяком случае. Может быть, если до следующего продержится, я попробую покрепче её сплести, смотреть надо. Судьба — она такая, до последнего будет сопротивляться и в русло своё вернуться пытаться. Но если наметится другое русло, может и лечь ровно в него.
Поблагодарив за наставления, я сложила ниточки-талисманы в мешок, набрала в грудь побольше воздуха и отправилась к Старшим. В заначке у меня было только три банки опарышей. Оставалось надеяться, что этого хватит, чтобы меня хотя бы выслушали.
Глава городская
Старшие ведьмы были, как и полагается, старейшими из всех. Выглядели-то они не старше тридцати, но каждой было не меньше ста лет, за которые они накопили знания и опыт. Но в целом Старшие не обладали какими-то слишком уж сверхъестественными способностями, им просто повезло оказаться достаточно умными и способными, чтобы избежать костра и пережить свой столетний день рождения. В этом году таких ведьм было четверо. В следующем могло остаться только две или даже одна. В каком-то могло не быть ни одной, что привносило долю хаоса, и такое время считалось несчастливым для ведьм. А ещё через год мог и десяток сразу набраться. Им тоже не всегда удавалось спастись, если люди начинали охоту на ведьм, поэтому и их состав год от года колебался: зайдёт одна в круг избранных, а другую-то уже и сожгли. Какими бы сильными ни были ведьмы, их главной слабостью оставалось то, что их всегда было гораздо меньше, чем людей, и дети у ведьм рождались редко. Привычка не «хранить все яйца в одной корзине», расселяться по разным регионам и странам, не слишком конфликтовать с местным населением и помогать по возможности, спасала, но и вредила: то и дело то тут, то там зажигались костры, а пока сёстры сообразят и кинуться на подмогу — уже и спасать некого.