— Кристина Твич, — грозно осадила я её, чувствуя, как в груди разгорается далеко не волшебное пламя, а самое настоящее ведьминское. — Немедленно выброси всё это из головы. Никто на свете не имеет права отлучить мать от её детей, особенно если мать любит своих детей и заботится о них. Отучишься, защитишься и первым делом съездишь их навестить. Расскажешь, чему научилась, расспросишь, чему успели научиться они. Как ты собираешься стать крёстной матерью для кого угодно, если намерена перестать быть матерью для собственных детей?
— Золотые слова, — прозвучало у меня за спиной, и мы с Кристиной разом вздрогнули от неожиданности и повернулись в сторону говорившей. Если я ничего не перепутала, то это была Лиза — та сама крёстная, которая не верила ни минуты в виновность Аманды и которая чаёвничала на кухне, пока мы с Кысем прятались в кладовке. — Дети бывают не у всех у крёстных, но они не редкость. И да: никогда и никому и в голову не приходило навсегда разлучать мать с ребёнком, это тоже правда. Разумеется, у крёстной, которая в ответе за благополучие гораздо большего количества людей, остаётся не так много времени на собственных детей, но любая из вас может посвящать им каждую свою свободную минуту, это не возбраняется, если не мешает выполнять ваши прямые обязанности.
Лиза вслед за Кристиной пристально оглядела меня.
— Уже скоро? — поинтересовалась она.
— В конце весны или в начале лета, — тихо ответила я, потупившись в пол.
Не так себе я представляла этот разговор, но… я вообще себе его не представляла, так что хорошо, что всё наконец-то разрешилось. На дальнейшие расспросы я послушно повторила легенду, придуманную для меня Иолгой. Лиза кивнула, чуть нахмурившись, словно что-то заподозрила. Я не сомневалась, что крёстные всё десять раз перепроверят, и постаралась выглядеть не слишком обеспокоенной. От этой проверки зависела не только моя жизнь. Лиза предупредила меня, что поблажек не будет. Несмотря на моё состояние, работа, которую я должна была выполнять в пансионе, останется в прежнем объёме. Но если мне будет слишком тяжело, то я могу подойти к ней, она постарается раздобыть для меня пару настоев, чтобы укрепить здоровье. Я кивнула и поблагодарила, как и полагается вежливой ученице.
— В пансионе прекрасные повитухи, поэтому, не переживай, — улыбнулась на прощание Лиза и собралась уходить, а у меня внутри всё йокнуло.
— Если позволите, я бы предпочла родить дома, — слабо возразила я. — Учиться с ребёнком на руках будет сложно, тут Кристина права, поэтому я бы хотела ближе к сроку съездить домой, заодно подыскать хорошую кормилицу, которая присмотрит за младенцем до моего возвращения.
Лиза снова окинула меня внимательным взглядом.
— Думаю, это можно будет устроить, — в конце концов кивнула она. — А пока, будь вдвойне осторожна. Тебе ведь есть, что терять, не так ли? — закончила она вопросом, который я уже слышала до этого, но совсем из других уст.
Растерянно уставившись вслед Лизе, я не сразу отреагировала на призыв Кристины поспешить на занятия.
— Что с тобой? — спросила она, встревоженно всматриваясь в меня.
— Ничего, — как можно беспечнее постаралась отмахнуться я. — Ребёнок толкнулся, вот я и отвлеклась немного.
Кристина широко улыбнулась и на протяжении всего пути в класс пустилась в красочное повествование о своих собственных беременностях.
Проверка крёстных никаких неожиданных результатов не дала. Во всяком случае, никто не пытался выведать у меня, кто является отцом моего ребёнка. Только Нина Тод с предыханием посочувствовала мне во время утренней молитвы и начала проповедь о том, как важно ценить то, что у нас есть, и как пагубно сожалеть о том, чего быть не может, явно намекая на моего почившего возлюбленного. Я вместе со всеми глубокомысленно покивала, и мысленно пожелала счастья и благополучия булочнику, семья которого стала моей маскировкой.
Ночью, когда все уже легли спать, а я сама готовилась к ночному променаду, я впервые почувствовала, как нагрелось и тихо завибрировало зеркало под подушкой. Быстро закутавшись в простыню, я почти сбежала из комнаты, шепча лунное заклинание. Ночью крёстные лениво патрулировали коридоры, поэтому был риск кого-то встретить, и я судорожно соображала, где можно спрятаться, чтобы спокойно ответить на «звонок». В итоге мне не пришло в голову ничего лучше кладовки на кухне. В крайнем случае, если застукают, всегда можно сказать, что воровала еду от голода. По голове за такое не погладят, но это лучше, чем быть раскрытой.
— Далия, — Лила в зеркале выглядела предельно серьезной. — С этого момента ты должна быть втройне осторожна. Как в пансионе, так и в том городе, который служит твоим прикрытием, если тебе случится там побывать.