Постепенно книги кончились и начались тетради, и тут-то нашлось самое интересное. В отличие от книг, призванных быть «лицом» крёстного волшебства, полных богословия и проповедей, тетради всё чаще содержали в себе исследования и сведения, написанные под меньшим гнётом церкви. И чем больше я читала, тем сильнее разбиралась в механизме и принципах, на которых строилась магия крестных согласно результатам их собственных исследований. На занятиях про это не было ни слова, хотя непредвзятых учёных среди степенных фанатичных леди хватало. Нас словно хотели заставить поверить в божественное начало волшебства, не вдаваясь в подробности, которые могли пойти вразрез с этой версией. Однако, если хорошо покопаться в записях, то тут, то там можно было по крупицам собрать информацию, чуть ли не прямым текстом ставящую крестных если не на одну ступень с ведьмами, то очень близко к ним.
По своей сути крестных можно было назвать ведьминскими паразитами. Ведьмы пользовались магией, отдавая дань уважения и внося свою «плату за магию» несколько раз в год на шабашах, руководствуясь принципом, что тот, кто берет, всегда должен отдавать. Ну и чтобы «почистить пространство вокруг» от лишних магических искажений. Обновить его, так сказать. Мне это было не совсем понятно, потому что я, глядя на все глазами человека из двадцать первого века, представляла ведьм эдакими приемниками, которые ловят волны, преобразуют их и получается «новый продукт». Что-то вроде радио, которое создает музыку буквально из воздуха. У крестных доступа к ведьминским волнам не было. Зато они могли собирать остатки рассеянной вокруг ведьмами силы и преобразовывать уже именно эту энергию в то, что им нужно. И это на самом деле очень полезно, поскольку все ведьминские шабаши своей целью имели в том числе как раз именно такую чистку. То есть все эти жертвоприношения, пляски и ритуалы были буквально во славу крестных. А больше всего мне понравилось то, что источником сил ведьм были не природа, окружающий мир и что-то там еще, а обычные люди — то, что принято называть душой. Таким образом получалось, что ведьмы воруют частички души людей, извращают их и оставляют после себя темный след, который исцеляется использованием волшебства. Эдакий круговорот энергии в мире.
Насколько эта теория правдива, судить сложно. В академии ведьм действительно учили, что мы используем в том числе и человеческую жизненную силу, только не ограничивались ей. Мы говорили о духовной составляющей рек, озер, лесов и гор наравне с человеческой или ведьминской. Уверена, крёстные тоже часто «жертвуют» свою энергию для наших темных дел. Но никогда еще я не слышала теорий о том, что крестные могут паразитировать на остаточной магии ведьм. В свитке, где я нашла эту информацию, упоминались чары для обнаружения скопления ведьминских следов для наиболее мощного и эффективного волшебства. Рисунок палочкой был сложный, но короткий. Недолго думая, я мысленно повторила его в голове, чтобы по возможности проверить в будущем. Если у меня будет такая возможность, разумеется. Если в воздухе действительно обнаружится какой-то след, то станет понятно, как крестные чувствуют и обнаруживают магию. Для них это, наверно, как какой-нибудь специфический запах, рассеянный в воздухе.
За почти два месяца еженощных поисков в библиотеке я нашла целую кучу предпосылок вариантов атаки, которую могли готовить крестные, но ничего определенного. Лила внимательно слушала мои теории, высказывала свои предположения и подбадривал в меня продолжать поиски, расширив их зону. Я предполагала, что могу найти что-то интересное наверху в покоях крестных, но пока не созрела для такого риска. В конце концов Лила и Лиза были правы — мне есть, что терять. Не будь со мной Лисии, я могла бы и обнаглеть, но с ребенком под сердцем лезть в логово дракона совершенно не хотелось. Я думала о том, чтобы обсудить с кем-нибудь теорию круговорота энергии, но говорить сейчас об этом с Лилой почему-то не хотелось, а Кысь опять где-то послушно окопался и носа не казал.
Наконец, в одну из ночей мне попалась информация, которая привлекла особое внимание Лилы.
— Они изучают фамильяров? — переспросила она, нахмурившись, когда я пересказала ей содержание трёх свитков, которые нашла на одном из дальних стеллажей.
— Во всяком случае им удалось описать их простейшие свойства и формы, — подтвердила я. — Но ничего конкретного я не обнаружила. Не думаю, что это так серьёзно.