Последнее уже произнесла, находясь в метре от земли. Женщина вцепилась в моё горло, легко подняв в воздух, смыкая тонкие, но крепкие пальцы всё сильнее. Было больно, обидно и немножко раздражающе.
Чтоб её, я не готова подохнуть, потому что глупая!
Задёргалась, забилась красна девица. Не желала она признавать то, что смерть настигнет её вот так. В непонятном поле, один на один с неизвестной нечистью. Глаза закатывались, воздуха не хватало, изо рта вырывался сиплый стон. И немощная, но всё ещё прекрасная дева, взбрыкнула ножкой в последний раз.
Да так, что уверено вдарила нежити в живот, что та аж отшатнулась, от неожиданности ослабив хватку. Я упала вниз, закашляв. Избыток воздуха ударил в голову, перед глазами всё повело, но я всё же нашла в себе силы, чтобы припуститься прочь со всей возможной скоростью. Да я так от умиртвий быстро не бегала, как сейчас.
Мне всё ещё казалось, что за мной бегут, что эти мерзко тёплые руки вот-вот вновь вцепятся мне в шею и тогда эффект неожиданности уж точно не сработает. От этих мыслей ноги несли меня быстрее, чем могли. Остановилась я лишь спустя минут пять, и то, потому что в боку нестерпимо закололо, да так, что аж перед глазами всё меркло.
Стремительно обернувшись и удостоверившись, что я одна, позволила себе безвольной тряпочкой упасть прямо на дорогу, прижимая руки к груди. Сердце колотилось как бешеное, в груди жгло, дышать было невозможно, во рту сухо, а шея болела. Да я такого адреналина давно не чувствовала, вот, что значит не скучно жить.
Пить хотелось невероятно.
Солнце, казалось, поставило перед собой цель меня убить и успешно с ней справлялось.
Облизнула пересохшие губы, пытаясь привести дыхание в норму. Какой кошмар. Да чтоб я ещё раз вышла за пределы замка, туда обратно, ага, как же. К чёрту, только с ручным волколаком, не иначе. Эти хлипкие зомби на один удар, никакой защиты.
Пришла в себя с трудом, и то голова ужасно кружилась. Собрав остатки силы, поднялась на ноги, решив, что останавливаться посередине поля не целесообразно, так и солнечный удар схватить можно. Давай, Вер, ты сильная, ты мощь, ты секретарь. Подбадривая себя подобными высказывания, пошла дальше.
Теперь мы никому не помогаем. Лежачих обходим десятой дорогой. Хватит, наблагородствовалась.
Впрочем, себя я всё же переоценила. Каждый шаг казался непосильной ношей. Глаза слипались, пространство крутилось и плыло. Воздух, проникающий в лёгкие, в буквальном смысле обжигал их. Не сдержавшись, остановилась, чтобы перевести дух, да так и упала без чувств, чудом виском о камень не треснувшись.
Нагулялась.
Придти в себя, оказалось, непосильной задачей. Шумно вздохнув, осторожно приоткрыла глаза, почувствовав на лбу нечто мокрое. Потрогала рукой, так и есть, кто-то крайне добрый положил мокрую ткань. Потолок надо мной дал понять, что я нахожусь в чём-то доме, а размеренные шаги в соседней комнате, что я здесь ещё и не одна.
Осторожно приподнявшись на локтях и не испытав головокружения, я заметила рядом с собой табуретку, а на ней металлическую кружку, до краёв наполненную водой. Не раздумывая ни секунды, подхватила её, начав жадно пить.
— Полехче, — внезапно отдёрнул меня голос, — ишь, какая шустрая, нельзя тебе всё залпом пить, худо будет.
Слушать незнакомого мужика не хотелось, но я всё же отставила от себя кружку, печально посмотрев на воду, которая всё ещё в ней была. С неохотой повернула голову в сторону входа, заприметив низенького, но крепкого дедка, загорелого, с выцветшими на солнце волосами, морщинами и глазами с незлым прищуром.
— Ишь что удумала, — продолжил он, — валялась посереди дороги в такой солнцепёк. Как вообще ума хватило выйти на улицу, дурёха? А если бы на полудницу натолкнулась? Загадала бы тебе загадку, а ты ни бе, ни ме, и всё, поминай как звали, — мужик уверенно так подошёл ко мне, поднял тряпку, потрогал лоб, положил обратно.
— А я того… уже наткнулась, — произнесла, немного ошарашенная его бестактностью.
— И сбежала? Не верю я шо-то тебе, дуришь меня, — прищурившись, произнёс незнакомец. — Тебе повезло, возвращался я на своей кобылке с соседней деревеньки, да вот и приметил тебя, а то так бы и исдохла на жаре.
— Спасибо, — поблагодарила от чистого сердца, — а вы кто?
— Мужик, работник полей, ясно слово, — мужик почесал нос, — живу, вот, обособленно, отшельник… о, какие слова знаю, видала?
— Видала.
— А ты чейная будешь? — хозяин дома отошёл к окну, отодвинул занавеску, выглянул наружу, но, видимо, ничего интересного не нашёл, повернувшись ко мне. — Кожа белющая, волосы тёмные и шелковистые, худая, бёдра узкие, не наша баба, не здешняя.