Потянулась к колокольчику, стоявшему на углу стола, позвонив. В приёмную тут же вбежали два зомби. Один нёс тряпку, второй ведро с водой. Они спешили так, словно за ними бежала вся нечисть леса. Один поставил ведро, второй нагнулся, окунул тряпку, повозил по дну, достал, благополучно оставив левую руку в воде.
Зомби задумчиво переглянулись и пожали плечами. Я тоже пожала плечами, мол, расслабьтесь, со всеми бывает. Полы они всё же помыли оперативно. Было бы ещё быстро, если бы при каждом неудачном шаге куски плоти не терялись. Приходилось останавливаться и приделывать их обратно. На клей. Да-а-а.
Минул ещё час. Зомби, довольные собой, убежали восвояси, а зло так и не появилось. Заинтересовал меня. Посидел, значит, часа два в кабинете, да свалил по своим делам. А если я так сделаю, то тут же получу выговор. Ведь Верочка не имеет права никуда сбегать до обеда, а вдруг кто-то придёт, кто будет принимать удар на себя?
Вот что-что, а логику у зла было не отнять.
Пришлось терпеливо просиживать дыру в кресле до двенадцати. Зато, когда огромные часы под потолком пробили полдень, я подскакивала с места, старательно уносясь позже. Как показывала практика, Его Злейшество очень любил появиться аккуратно в это время, чтобы спихнуть на меня ещё бумажной работы. Больше бумажной работы. Когда-нибудь я умру, а курганом мне будет служить бумажная гора.
Но слава тёмным тропам, на выходе я никого не встретила. Спешно заменив вывеску на двери с «добро пожаловать» на «забудь дорогу всяк ищущий», помчалась в сторону покоев, чуть ли не подпрыгивая на ходу. Свобода-свобода-свобода. А самое замечательно то, что никто до вечера меня не тронет, потому что послеобеденный сон — дело святое.
И вот, прекраснейшая дева, чей лик украшала белозубая улыбка, побежала в единственное убежище, что она имела в этом проклятом замке — отведённые ей комнаты. Там, проявив всю свою кротость, она аккуратно опустилась за стол и слабеньким голосом попросила принести покушать.
— Где вас черти носят?! — вопила я, раздражённо постукивая ногой. — Вас на кухне работает почти сорок, так почему я каждый раз жду по часу?
Зомби что-то неразборчиво промычали, расставляя тарелки. Когда сервировка закончилась, я придирчиво оглядела имеющиеся блюда. Хм-м, издалека вроде бы ничего, да и вблизи смотрятся тоже аппетитно. Подняла недоверчивый взгляд на застывших слуг.
— Ну-ка честно признавайтесь, рука хоть раз в суп ныряла, пока готовили? — они дружно помотали головами. — Нога? — ещё активнее. — М-м-м, пальцы, нос, глаза, губы? — и снова нет. — А уши? — подозрительное молчание. — Я-ясно, а что у нашего зла?
— М, м-м-м-м, м-м, м-м-м-м-м, — воодушевлённо начал перечислять зомби.
— А готовил кто?
— М-м-м.
— Почему ему готовит полтергейст, а мне нет? — обиженно поинтересовалась, особо не ожидая ответа. — А давайте вы блюда поменяете, а? — мне в ответ отрицательно помотали головами. — Да он ничего не заметит, честно, — действие повторили, — вот же трусы, ладно, подите с глаз долой. Сколько раз говорила шапочки надевать, не знаю.
А эти только и рады были, ноги в руки, да как поскакали отсюда, только и видно их было. Прекраснейшая дева печально вздохнула, взяла ложку, начиная ковыряться в супе. Ведь не сказать, что мне так принципиально.
Как-никак я здесь уже лет сорок живу, поэтому чего я только не насмотрелась в блюдах. Помнится, первые пять лет пришлось тренировать зомби, чтобы те перед тем, как подать мне очередную еду, проверяли её на наличие своих органов.
Кто-то скажет: фу. А я скажу: хочешь кушать и не к такому привыкнешь. Спасибо на том, что сейчас я хоть куски их плоти не нахожу.
В конечном итоге решила, что ухо не самое плохое, что могло побывать в супе. Ела быстро, практически не ощущая вкуса. После было второе, которое я хорошенько осмотрела, прежде чем вонзить туда вилку. Не доверяю я этим зомби, они, ребята, хоть и без мозгов, но себе на уме. Подозрительные, короче, да и зло больше слушают, чем меня.
Поела, прикрикнула, приказав унести. Так, вот обед уже прошёл, а красно девица так и не всплакнула о своей тяжкой судьбинушке. Плакать было решено в кресле возле трюмо. Буду плакать и делать себе маникюр, как говорится, совмещение приятного с полезным.
С трудом отыскав чёрный лак и наклейки черепки, забралась на стул с ногами, принимаясь за правую руку. Самый сложный и неказистый маникюр всегда выходил именно на ней. Может, потому что я пыталась выписывать грациозные пируэты левой? Или же, просто потому, что кто-то ничего делать толком не умеет, вот уж не знаю — не знаю.