Поёжившись, постаралась сосредоточиться на чувствам и не думать о истинном положении. Щёки горели, и я совсем не понимала отчего именно.
Еле ощутимые касания, спускающие всё ниже. Вначале плечи, ключицы… ниже, грудь, теперь живот и руки. Зажмурившись, глубоко задышала, сжавшись внутри в маленький клубочек.
За окном выл ветер.
— Мамочка, почему птички пытаются улететь?
— Потому что ветра несут весть о грядущей зиме. Совсем скоро земля укроется белоснежным ковром, а воды спрячутся под льдом. Ты ведь знаешь, что зима несёт за собой холод и смерть.
— Значит, они умрут? Папочка подрезал им крылья.
— Иногда люди подрезают крылья тем, в ком очень сильно нуждаются, чтобы быть уверенными в том, что не останутся одни у пустого корыта.
— Папочка боится, что птички улетят, и он останется один? Поэтому он захотел их убить?
— Нет, солнышко, они не умрут. Мы о них позаботимся. Когда ты подрезаешь кому-то крылышки, то нужно быть уверенным в том, что сможешь в дальнейшем взять на себя ответственность за этот поступок.
Ноги укрыли чем-то теплым. Я почувствовала, как меня приподняли, придерживая за затылок, приставляя что-то к губам. Получилось сделать лишь пару глотков до того, как силы совсем покинули.
Это была непростая простуда. Даже в таком положении становилось ясно. Не знаю, чего умудрилась подхватить, но что-то серьёзное. Постель вновь рядом прогнулась, некто провёл рукой по лбу, убирая слипшиеся пряди.
— Спи.
Тоска накрыла, переполнив грудь. Не додумав, схватилась за чужую руку, сжав пальцами.
— Не уходите, — попросила, — пока я не усну.
Это была единственная слабость.
Слабость, которую я могла позволить себе только в таком состоянии.
— Не уйду.
— Мамочка, не уходи, пока я не усну.
— Не уйду, малыш.
— Тогда... споёшь мне колыбельную?
В ответ короткая улыбка и тихий переливистый голос:
«С севера всадник скачет седой
Снежную вьюгу влечёт за собой
Скована льдом затихает река
Шумно вздохнёт, засыпая сосна
Сумрак длиннее и холоднее
Спи, мой малыш, и ты поскорее
Всадника рокот не слушай в ночи,
Пусть он там скрестит с вьюгой мечи,
Пусть ветер воет, зовёт за собой,
Спи, мой малыш, я рядом с тобой»
Следующим утром замок посетила ветхая старушка, напоившая сладких зельем и наказавшая в ближайшие три дня ничего не есть. По прошествию этих дней болезнь прошла сама собой, оставив в напоминание о себе путанные воспоминания.
Зло перестало приходить в покои ровно в тот момент, когда температура упала до приемлемой отметке и не думала больше подниматься. О случившемся мы с ним так ни разу и не заговорили.
прекраснейший стих написан Валерией и Екатериной
спасибо им за это огромное
Глава 10
Водяной хмурился и в целом выглядел растревоженным. Его дохлые ребятки стояли чуть поодаль и напоминали больше две крайне реалистичные статуи. Задумчиво покосившись на стакан, я долила ещё немного валерьянки и подвинула хозяину вод.
Тот даже не посмотрел на содержимое, выпив махом и не поморщившись. Уж не знаю, что успело приключиться, так как мне никто не докладывал, но явно нечто нехорошее.
— Долго он? — нервно спросил Водяной. И пусть он старался делать максимально скотский вид, эти маленькие глаза, бегающий из угла в угол я видела очень хорошо.
— Вы увидите, когда освободится, — повторила в сотый раз.
Водяной кивнул головой и нервно плеснул хвостом, разбрызгивая вокруг воду, отдающуюся рыбным запахом. Честно, четко представляла, насколько недовольным будем Его Злейшество, когда узнает, что его ждёт ещё работа.
Близился конец рабочего дня, и Кикимора значилась сегодня последним визитёром, но как только за ней закрылась дверь, на пороге появился Водяной. Я тут же вспомнила, что обещала ему пропустить без очереди, когда понадобится. Вот и понадобилось.
Спустя минут десять из кабинета вышла Кикимора. Они с Водяным окинули друг друга недобрыми взглядами, прежде чем синхронно отвернуться. Хозяин вод щёлкнул пальцами, и два молодца тут же схватили его, потащив внутрь.
— Заходите ещё, — пропела вслед Кикиморе, помахав рукой.
Надеюсь, Зло будет любезно не хамить. Откинувшись на спинку кресла, свободно выдохнула, порадовавшись окончанию рабочего дня. Силы после болезни до конца не восстановились, хоть телом я была абсолютно здорова.
Стрелка часов плавно перевалила за двенадцать, а начальство даже не думало выходить. Ситуация начала немного напрягать, но я добросовестно отсидела до часу дня, прежде чем окончательно начать волноваться.