Так-так-так, Вера, соберись, тряпка. Зажмурилась всего на мгновение, шумно втянув носом промозглый воздух, взглянув на духа совсем иным взглядом.
— Тебе больно, — заключила с уверенностью бывалого психолога. От подобного дух аж опешил и застыл. Наверное, если бы у него были другие части лица, то они бы отражали истинное изумление. — И страшно, — продолжила. — Тебе не хочется причинять мне боль. Ты был рождён для другого. Твоя истинная цель: приносить снег и сковывать льдом воду, а не драться и убивать.
Ком тошноты подкатил к горлу. Я видела то, что не удалось рассмотреть раньше. Под обличием ледяного монстра скрывалась утончённая красавица, выкованная изо льда. Её кожу покрывал морозный узор, а волосы, точно еловые ветви укрытые белым снегом.
Она смотрела на меня удивлённо и неуверенно, словно только что очнулась от долгого сна. У меня получилось? Я разговаривала с духами? В мёртвом лицу с ними удавалось только спорить.
Внутренний же голос твердил, что если слушают, то нужно продолжать. И я продолжала нести какую-то чепуху, пока лицо девицы не сделалось совсем печальным, а с ледяным ресниц сорвался град холодных слёз.
Меч со свистом рассёк воздух, снося духу голову. Его тело тут же рассыпалось в прах, а образ юной девушки исчез, будто его и не было. Надо мной навис изумительно серьёзный Святослав, протягивая широкую ладонь.
— Ты в порядке? — поинтересовался он, рывком помогая встать, как только я, не помня себя от шока, протянула руку в ответ.
Перед глазами на мгновение померкло, а боль отдалась в каждой клеточке тела.
— Ты её убил? — спросила отчуждённо, едва придя в себя.
— Разумеется.
Покивала для приличия, проводя ладонью по лицу, стараясь убрать остатки оцепенения и стоявшего перед глазами видения. Всё правильно, тварь хотела убить тебя, взамен убили её. Так и нужно.
Оглядевшись, пришлось признать, что духов вокруг толпилось ещё много. Им не было ни конца, ни края. Похоже, у ног Морены сидела лишь малая часть, остальные где-то прятались или же пришли по первому зову.
Здесь даже всматриваться не нужно, чтобы осознать проигрышность нашего положения. Святослав был потрёпан и подран так, будто схлестнулся со стаей бродячих псов-волкодавов, которые его хорошенько так отлюбили. Бафомет выглядел чуть лучше, но с трудом держался на равных.
Одного поверхностного взгляда в сторону Морены хватило, чтобы понять, что богиня наслаждалась представшей глазам картины. Даже старуха под туманной дымкой выглядела довольной.
Откуда не возьмись возникло желание хорошенько так расцарапать ей лицо, но я держалась. Если нам с неба внезапно не упадёт помощь, то мы обречены. Тут даже оптимизм положение не спасал, как и Горыныч.
Змей крутился рядом, но трусил. Ну, конечно! Давно прошёл век его славных битв и побед, он даже с богатырями особо не дрался, так, показушно рычал и величественно летел вдаль, старательно уклоняясь от пущенных в догонку стрел. А здесь целая богиня!
Удивительно, как он вообще не улетел, поджав хвост. К Горынычу я относилась хорошо, но его трусость неимоверно раздражала.
— Вернись ко мне, сын, — вновь обронила богиня.
— Никогда, — прохрипел Бафомет, отбиваясь от очередной атаки.
— Тогда умри.
Один из духов с рыком бросился вперёд, пронзая тело колдуна когтями. Крик застрял в горле, я бросилась к Злу, но тут же оказалась прижата к крепкому телу. Святослав держал меня одной рукой, не обращая никакого внимания на брыкания и укусы.
Бафомет пошатнулся, схватившись за руку твари, с лёгкостью переломив её надвое. Дух попытался отступить, но мужчина второй рукой схватил его за шею, сдавив с такой силой, что дух даже рассеяться не успел.
Его бледные губы изогнулись в улыбке, на зубах вспенилась кровь.
Он пошатнулся, но устоял на ногах. На белой рубахе распускался алый цвет, отпечатавшийся у меня с внутренней стороны век. Вцепившись поломанными ногтями в руку богатыря, я беспомощно взирала на мужчину, спасшего и давшего мне второй шанс.
Мне будто доступ к воздуху перекрыли, а вместе с ним и желание жить дальше.
— Ты умрёшь, сын, с раной духа долго не живут.
— На твоём месте я бы не была столь уверена, сестра, — мягкий голос окутал мягкой шалью, казалось, заставив всех дёрнуться.
От Макошь исходил ровный золотистый свет, будто сама кожа его источала. Босоногая женщина в простом платье, расшитым красными оберегами, и голыми ногами ступила на снег и крошку льда, окинув всех благосклонным взглядом.