- Ну, так что там произошло на самом деле? – спросил Майкл, когда они углубились в лес настолько, что звуки кампуса давно исчезли. На небе всё ещё светило солнце, но здесь, среди деревьев, уже сгущалась тьма. – Что Валентин сделал с тем оборотнем?
Роберт не смог посмотреть на своего парабатая. Пожав плечами, он сказал:
- Именно то, о чём я тебе и говорил.
- Раньше ты мне никогда не лгал, - сказал Майкл. В его голосе была печаль, и что-то ещё, что-то похуже – намёк какой-то решительности, словно они собирались попрощаться.
Роберт сглотнул. Майкл был прав: Роберт никогда не лгал ему до этого.
- А ты, как я понимаю, никогда не лгал мне? – требовательно спросил он у Майкла. Он был уверен в том, что у его парабатая есть секрет. Так сказал Валентин.
Наступила долгая пауза. Потом Майкл сказал:
- Я лгу тебе каждый день, Роберт.
Это было как удар под дых.
Это не просто секрет, не какая-нибудь девчонка. Это… Роберт даже не знал, что это.
Уму непостижимо.
Он остановился, повернулся к Майклу и сказал недоверчиво:
- Если ты пытаешься меня шокировать, чтобы я рассказал что-то…
- Я не пытаюсь тебя шокировать. Я просто… пытаюсь сказать тебе правду. Наконец-то. Я знаю, что ты скрываешь от меня что-то важное.
- Нет, - упрямо сказал Роберт.
- Да, - сказал Майкл, - и это обидно. А если обидно мне, то я могу только представить… - Он остановился, сделал глубокий вдох и заставил себя продолжить. – Для меня просто невыносима мысль, что я, возможно, заставлял тебя страдать все эти годы. Даже если я этого не осознавал. Даже если ты этого не осознавал.
- Майкл, ты несёшь какой-то бред.
Они дошли до поваленного бревна, поросшего мхом. Майкл опустился на него с усталым видом. Казалось, за последнюю минуту он постарел на сотню лет. Роберт опустился рядом с ним и положил руку на плечо друга.
- В чём дело? – Он легонько постучал по голове Майкла, пытаясь улыбнуться, напоминая себе, что это всё тот же Майкл. Странный, но привычный. – Что творится в сумасшедшем доме, который ты называешь мозгом?
Майкл опустил голову.
Сейчас он выглядел таким уязвимым, что Роберт больше не мог этого выносить.
- Я влюбился, - прошептал Майкл.
Роберт с облегчением расхохотался.
- Это всё? Думаешь, я не догадался, идиот? Я же говорил тебе, что Элиза замечательная…
И тогда Майкл сказал ещё кое-что.
Но Роберт вероятно ослышался.
- Что? – спросил он с неохотой.
Теперь Майкл поднял голову, посмотрел в глаза Роберту и чётко произнёс:
- Я влюблён в тебя.
Роберт оказался на ногах прежде, чем успел осмыслить услышанное.
Ему вдруг показалось очень важным оказаться подальше от Майкла. Чем больше расстояние, тем лучше.
- Ты… что?
Он не хотел кричать.
- Это не смешно, - добавил Роберт, стараясь контролировать голос.
- Это не шутка. Я влю…
- Не повторяй это снова. Ты больше никогда этого не произнесёшь.
Майкл побледнел.
- Я понимаю, ты наверное… Я знаю, что ты не чувствуешь того же, что ты не смог бы…
На Роберта неожиданно нахлынул такой сильный поток воспоминаний, что он едва устоял на ногах. Рука Майкла на его плече. Они с Майклом в обнимку. Майкл дерётся с ним в поединке. Майкл осторожно поправляет захват меча в его руке. Майкл лежит на кровати всего в нескольких сантиметрах от него ночь за ночью. Майкл раздевается, берёт его за руку и тянет в озеро Лин. Майкл с голой грудью, мокрыми волосами и сияющими глазами лежит рядом с ним на траве.
Роберта замутило.
- Ничего не изменится, - сказал Майкл, и Роберт рассмеялся бы, если бы был уверен, что его не стошнит. - Я все тот же человек. Я ни о чём тебя не прошу. Я просто пытаюсь быть честным. Мне просто нужно было, чтобы ты знал.
Вот, что знал Роберт: Майкл был самым лучшим другом, который у него когда-либо был, с самой кристальной душой, какую он когда-либо знал. Он должен сесть рядом с Майклом и пообещать ему, что всё будет хорошо и что ничего не нужно менять. Что клятвы, которые они дали друг другу, были искренними и вечными. Что нет ничего ужасного в любви Майкла (от слова любовь Роберта передёрнуло). Что Роберт придерживается традиционных норм поведения, и что это прикосновения Маризы оживляют его тело, это от воспоминаний о её голой груди у него подскакивает пульс – и признание Майкла не сможет ничего изменить. Он знал, что должен сказать Майклу что-то утешительное, что-то вроде: Я не могу любить тебя таким образом, но я всё равно буду любить тебя вечно.
Но он также знал, о чём будут думать люди.
Что они будут думать о Майкле… Какие предположения будут строить о Роберте.
Люди начнут перешёптываться, сплетничать, подозревать. Конечно, парабатаи не могут встречаться друг с другом. И не могут… делать всё остальное. Но Майкл и Роберт были так близки; они были так дружны; людям непременно захочется знать, одинаковые ли у Майкла и Роберта наклонности.
Конечно, люди будут задаваться подобным вопросом.
Он не мог этого допустить. Он столько сил вложил в то, чтобы стать таким человеком, таким Сумеречным охотником, каким был сейчас.
Он не вынес бы, если бы люди снова смотрели на него так, будто он другой.
И он не вынес бы, чтобы Майкл смотрел на него вот так.
Что, если он тоже начнёт задаваться вопросом?
- Ты больше никогда этого не произнесёшь, - холодно сказал Роберт. – А если всё-таки рискнёшь, то это будет последнее, что ты мне скажешь. Ты понял?
Майкл просто смотрел на него, глаза широко открыты, взгляд непонимающий.
- И ты никогда и никому об этом не расскажешь. Не хватало, чтобы люди думали такое о нас. О тебе.
Майкл пробормотал что-то неразборчивое.
- Что? – резко спросил Роберт.
- Я спросил, о чём они подумают?
- Они подумают, что ты отвратителен, - сказал Роберт.
- Ты тоже так думаешь?
Голос, где-то в глубине сознания Роберта, прошептал: Остановись.
Это твой последний шанс.
Но этот голос звучал так тихо.
Так неуверенно.
- Да, - сказал Роберт. Он произнёс это так решительно, что не должно было возникнуть никаких сомнений в его уверенности. - Я думаю, что ты омерзителен. Я дал тебе клятву, и я буду её придерживаться. Но не обольщайся: между нами уже никогда ничего не будет по-прежнему. Начиная с этого момента, между нами нет ничего общего – и точка.
Майкл не стал спорить. Он ничего не сказал. Просто развернулся и исчез среди деревьев, оставив Роберта в одиночестве.
То, что он сказал, то, что сделал… было непростительно. Роберт понимал это. Он говорил себе, что это Майкл виноват, это Майкл так решил. А он, Роберт, сделал только то, что нужно, чтобы выжить.
Но сейчас он видел правду. Валентин был прав. Роберт не способен на безграничную любовь или верность. Он думал, что Майкл был исключением, доказательством того, что он может верить в кого-то – может быть уверенным в ком-то, несмотря ни на что.
Теперь это не так.
Хватит, подумал Роберт. Хватит бороться, хватит сомневаться в своих решениях, хватит быть жертвой своей слабости и своего безверия. Он примет предложение Валентина. Он позволит Валентину выбирать за него, позволит верить за него. Он сделает всё что угодно ради Валентина, Круга и их общего дела.
Это всё, что ему оставалось.
***
Саймон бежал по грязным тёмным коридорам, где его то и дело заносило на скользком полу, мчался вниз по лестницам, ступени которых были все в выбоинах, и всю дорогу проклинал Академию за нескончаемые запутанные коридоры и отсутствие связи. Его шаги гремели по потёртому камню, в лёгких не хватало воздуха, и, хотя дорога показалась бесконечной, до кабинета Катарины Лосс он добежал всего за несколько минут.