Сейчас Роберт уже и вспомнить не мог, какой его семья была до метки. Он помнил только годы после. И там был только холод. Каждый из них играл свою роль: любящего отца, заботливой матери, послушного сына. Но в их присутствии Роберт чувствовал себя ещё более одиноким.
Те месяцы, что ушли на восстановление, он провёл почти в одиночку. Дети, которых он считал своими друзьями, не хотели иметь с ним ничего общего. Оказываясь рядом с ним, они шарахались, словно он был заразным.
Безмолвные братья сказали, что теперь с ним всё будет нормально. Раз уж он сумел выжить с меткой на теле, значит, никакой опасности больше нет. Его тело балансировало на грани отказа, но воля оказалась сильнее. Когда Безмолвные братья осматривали его в последний раз, голос одного из них грустно зазвучал у Роберта в голове:
«Ты будешь склонен воспринимать это тяжелое испытание, как признак собственной слабости. Вместо этого, запомни его, как доказательство своей силы».
Но Роберту было всего двенадцать. Его бывшие друзья наносили на себя руны, отправлялись на обучение в Академию, и делали то, что и должны делать нормальные Сумеречные охотники. Роберт же в это время прятался в своей спальне, покинутый друзьями, боящийся собственного стило и вынужденный терпеть холодное равнодушие со стороны семьи. У него было столько доказательств собственной слабости, что даже Безмолвный брат не смог бы заставить его почувствовать себя сильным.
Таким образом прошел почти год, и Роберт начал подозревать, что и вся его жизнь пройдёт точно так же. Он будет Сумеречным охотником только на словах; Сумеречным охотником, который боится меток. Иногда в темноте ночи он жалел, что оказался таким выносливым и не позволил себе сдаться и умереть. Это было бы лучше, чем та жизнь, к которой он вернулся.
Потом он познакомился с Майклом Вэйландом, и всё изменилось.
До этого они не очень хорошо друг друга знали. Майкл был странным ребёнком. Он мог проводить время со всеми остальными детьми, но никто из них не испытывал особого восторга по этому поводу. Он был склонен к рассеянности и странному полету фантазии, мог остановиться в середине спарринга и задуматься о том, откуда взялся сенсор, и кому пришло в голову его изобрести.
Однажды Майкл появился в поместье Лайтвудов и спросил Роберта, не хочет ли он покататься на лошадях. Они несколько часов носились галопом по сельской местности, а когда пришло время расставаться, Майкл сказал:
- Увидимся завтра, - словно это само собой разумелось.
Он и дальше продолжал проводить время с Робертом, и когда Роберт спросил, почему, то Майкл просто ответил:
- Потому что с тобой интересно.
Это была ещё одна особенность Майкла. Он всегда говорил то, что думал, неважно, насколько бестактно или странно это могло прозвучать.
- Моя мама заставила меня пообещать, что я не буду тебя расспрашивать о том, что с тобой произошло, - добавил он.
- Почему?
- Потому что это невежливо. А ты как думаешь? Было бы это невежливо?
Роберт пожал плечами. Обычно это никого не волновало, и никто никогда не спрашивал его об этом. Даже его родители. Таков уж порядок вещей.
- Я не против побыть невоспитанным, - сказал Майкл. - Ты расскажешь мне? Каково это?
Даже странно, что это может быть так просто. Странно, что Роберт даже не подозревал, как сильно ему хочется рассказать кому-нибудь об этом. Все, что ему нужно было, это чтобы кто-нибудь его спросил. Роберта словно прорвало. Он говорил и говорил, а когда умолк, испугавшись, что зашёл слишком далеко, Майкл тут же засыпал его другими вопросами:
- Как думаешь, почему так произошло? – спросил он. – Думаешь, это что-то генетическое? Или, может быть, какая-то часть тебя просто не предназначена для жизни Сумеречного охотника?
Роберт втайне боялся этого больше всего, но услышав, как кто-то говорит об этом с такой небрежностью, его страх утратил свою силу.
- Возможно, - сказал Роберт, а Майкл, вместо того чтобы сбежать, посмотрел на него с любопытством учёного, широко улыбнулся и сказал:
- Мы должны это выяснить.
Они сделали это своей миссией. Они копались в библиотеках, корпели над древними текстами, задавали вопросы, о которых взрослые ничего не хотели слышать. В письменных источниках почти не упоминалось о Сумеречных охотниках, столкнувшихся с той же проблемой, что и Роберт. Такие вещи считались постыдными, и семьи держали их в секрете, никогда о них не упоминая. Но Майкла не особенно волновало, что он действует кому-то на нервы, или что нарушает какие-то традиции. Он не отличался чрезмерным бесстрашием, но всем казалось, что он действительно ничего не боится.
Их миссия провалилась. Нигде не давалось разумного объяснения по поводу реакции Роберта на нанесение метки. Но к концу того года, это уже не имело значения. Майкл превратил кошмар в головоломку и стал лучшим другом Роберта.
Они прошли ритуал парабатаев перед отъездом в Академию, и никто из них не сомневался в своих клятвах. К тому времени им было по пятнадцать, и внешне они были удивительно непохожи. Роберт прилично вымахал ростом, став выше своих сверстников, и обзавёлся внушительной мускулатурой; на лице появилась щетина, заметная с каждым днём всё больше. Майкл же был худощавым и жилистым, и выглядел младше своего возраста из-за непослушных кудрей и мечтательного выражения лица.
«Не принуждай меня оставить тебя,
Или отречься от тебя;
Куда ты пойдешь, туда и я пойду,
И где ты жить будешь, там и я буду жить.
Народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом.
Где ты умрешь, там и я умру и погребен буду.
Ибо так повелел сам Ангел,
Пока смерть не разлучит нас».
Такие слова произносил Роберт, но в них не было необходимости. Их связь уже укрепилась в тот день, когда ему исполнилось четырнадцать, и он наконец набрался храбрости снова нанести на себя метку. Он сказал об этом только Майклу. Когда Роберт замер, удерживая стило над кожей, именно пристальный взгляд Майкла придал ему мужества для того, чтобы продолжить.
Немыслимо, что у них остался только один последний год, а потом придётся разойтись. Конечно, связь парабатаев сохранится и после Академии. Они всегда будут лучшими друзьями; всегда будут драться в бою бок о бок. Но это будет уже не то. Каждый из них женится, переедет в свой дом, перенаправит свою заботу и любовь. Они всегда смогут рассчитывать друг на друга. Но через год они уже не будут самыми важными друг для друга людьми. Так уж устроена жизнь. Взрослая жизнь. Он даже думать об этом не мог, да и не хотел.
Будто подслушав мысли Роберта, Майкл повторил вопрос, от которого тот увернулся ранее.
- Что там у тебя на самом деле с Маризой? – спросил он. – Всё серьёзно? Типа навсегда?
Для Майкла можно было не разыгрывать шоу, поэтому Роберт честно ответил:
- Не знаю. Я даже не представляю, на что это должно быть похоже. Для меня она идеальна. Я люблю проводить с ней время, люблю с ней… ну, ты понял. Но значит ли это, что я её люблю? Должно значить, но…
- Чего-то не хватает?
- Не между нами, - сказал Роберт. - Похоже, чего-то не хватает именно во мне. Я же вижу, как Стивен смотрит на Аматис, как Валентин смотрит на Джослин…
- Как Люциан смотрит на Джослин, - добавил Майкл с кривой ухмылкой. Им обоим нравился Люциан, несмотря на его раздражающую склонность вести себя так, будто благосклонность Валентина сделала его проницательным не по годам. Но глядя на то, как он все эти годы сохнет по Джослин, было сложно воспринимать его всерьёз. То же самое касалось и Джослин, которая умудрялась ничего не замечать. Роберт не понимал, как можно быть центром чьей-то вселенной, даже не осознавая этого.