На следующий день Кудасов прибыл вместе с Татьяной Юрьевной, которая на этот раз была одета в тёмно-коричневое бархатное платье, отделанное серебряным шитьём. Оба – и крёстный, и крестница – выглядели одинаково удручёнными, что заставило Льва Николаевича предложить им к обеду свой знаменитый джулеп. Хералд в первые минуты появления гостьи взял над ней шефство и не отходил ни на шаг. Некоторая скованность гостей быстро улетучилась, когда они отведали молочного поросёнка с гречневой кашей, румяную корочку которого Арина смачивала водкой, «чтобы лучше хрустела».
За столом решили не говорить о делах, так что все неприятные новости мы узнали уже в гостиной. Хералд осторожно влез на колени Олениной, чем вызвал у неё очаровательную улыбку. Слово взял Егор Федотыч:
– Вы знаете, что я несу перед Господом ответственность за судьбу Татьяны, хоть и не считаю, что случившееся имеет к ней прямое отношение. Она же настаивает, что корень зла – в картине, которую недавно продали.
Мы взглянули на Оленину, но она молчала.
– Сейчас я открою вам то, что неизвестно даже ей. Вчера к нам поступило донесение, что господин Терновский найден в своей квартире мёртвым.
Татьяна Юрьевна ахнула, Хералд возмущённо поднял голову. Я готов был немедленно прийти на помощь, но она сделала знак, чтобы мы не волновались, и принялась поглаживать кота. Кудасов кашлянул.
– Как вы знаете, это уже вторая смерть художника, чьи холсты выставлялись вместе с портретом Иуды. Жена Лагина заявила об исчезновении супруга на следующий день после вернисажа. У нас так заведено, что полиция не бежит, сломя голову, искать пропавших. Обычно выжидают некоторое время, чтобы не попасть впросак с загулявшими гражданами, или изменщиками, скрывающимися у любовницы. Тело Ильи Лагина нашли в доках, и некоторое время думали, что он, пьяный, упал в реку или в канал, а его потом уволокло течением. Достали не сразу, а, как выловили, стало ясно, что он убит острым предметом в глаз… Ох, прости, душенька! – встрепенулся крёстный.
– Ничего страшного, Егор Федотыч, – откликнулась Оленина. – В тюрьме и не такое услышишь.
– Да, о чём бишь я?.. – пробормотал Кудасов. – А! Личность установили не сразу, поскольку тело побывало в воде, но потом жена опознала. Официальная версия – убит во время разбойного нападения. Денег, часов и ценных вещей при нём не было.
– А одежда? – поинтересовался Измайлов. – Насколько я помню, он был хорошо одет, а налётчики не брезгуют раздевать жертву.
– Нет, одежду не взяли. Понимаю, Лев Николаевич, о чём вы подумали: тот, кто нашёл труп, ничем не побрезговал.
– Спасибо, – вежливо улыбнулся Измайлов, – именно об этом я и подумал.
– Мы не исключали мародёрства. Вот ещё факты: после исследования тела, судебный медик сказал, что речной воды в лёгких нет, глаз повреждён не во время пребывания в воде, значит, именно удар стал причиной смерти.
– Известно, сколько денег было у Лагина до убийства?
– По словам жены – немного. Он вернулся после вернисажа домой, привезя с собой деньги, вырученные от продажи картин (Гарелин по желанию своих подопечных рассчитывается с ними в конце дня). Художник выглядел довольным, но жену в свои планы не стал посвящать, вечером сказал, что должен встретиться «кое с кем», и пропал.
– Мы слышали, что у Лагина настолько хорошо шли дела, что он собирался купить «Иуду», а это – сумасшедшие деньги, – вмешался я. – Что Гарелин говорил о торгах?
– Ничего особенного. Грек довольно быстро сдался, – видимо, у него не было нужной суммы, – и торговались, в основном, Алдатов и Лагин. Алдатов просил отсрочку, а Лагин готов был достать требуемую сумму на следующий же день. Торг отложили, и в среду Алдатов купил «Иуду» за сто шестьдесят пять тысяч рублей, чтобы «отбить всю охоту у конкурентов», как он сказал. Тихон Борисович положил в банк на имя Татьяны сто пятьдесят тысяч рублей, а себе оставил пятнадцать тысяч «за труды».
Мы невольно переглянулись с Измайловым: наследство Олениной оказалось в несколько раз внушительней, чем следовало ожидать; её муж умел вкладывать деньги с прибылью.