– Ты что, схватил не ту девчонку?! – прорычал он, и его голос наполнился агрессией. – Ты спятил?! Босс же шкуру с тебя спустит! И с меня заодно!
Кошмарик резко повернулся к громиле, и хотя его лицо было скрыто маской, я физически ощутила волну исходящего от него изумления.
– Ты сам показывал мне адрес! – оправдывался он. – Я взял ту, дом которой ты мне указал. Бруклин, Бед-Стай, таунхаус номер 323!
– Вообще-то я живу в таунхаусе номер 332, – подняв палец, неловко поправила я.
У недогангстера побагровело лицо. Возникло такое ясное ощущение, будто он сейчас взорвётся.
У меня уже успели заныть все конечности. Руки за спиной находились в очень неудобном положении. Но зато возбуждение отхлынуло от вагины. Вся интимность момента растворилась, да и вид этой лысой истерички отбил желание трахаться. Я едва ли не застонала от отчаяния, хотя почти сразу заострила всё внимание на происходящем. Творилось что-то интересное.
– Это… – Громила запнулся, а потом заорал: – СУКА! Ты круто облажался, парень!
– Как я мог облажаться, блядь, если следовал по указанному тобой же адресу?!
– В этом-то и дело, остолоп! – Лысик брызгал слюной, как взбесившийся скунс. – Какой к чёрту Бед-Стай вообще! Я указывал на Парк-авеню! Пентхаус! Дочь Палермо живёт там! Золотыми буквами выбито! А ты приволок какую-то… – он неопределённо махнул рукой в мою сторону, – …из трущоб на Бед-Стай!
Кошмарик картинно закатил глаза.
– Ты написал мне адрес на салфетке! – заявил он, скрестив руки на груди. – В «Седьмом небе»! Помнишь? Мы отмечали повышение Шимми до помощника младшего заместителя.
Громила замер, пытаясь восстановить в памяти события того дня, видимо.
– Салфетка? – пробормотал он, хмурясь. – Кажется, что-то такое…
– Мы пили виски. А потом ты отрывался на караоке. Затем стриптиз…
Громила побледнел.
– О, чёрт… – простонал он, хватаясь за голову. – Кажется, я перепутал салфетки. На одной был адрес дочери Палермо, а на другой – телефончик той рыженькой стриптизёрши…
Он посмотрел на меня с таким ужасом, словно я была привидением, и пролепетал:
– Так ты… не дочь Палермо?
Я покачала головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– Нет. У меня вообще родителей нет. И, честно говоря, я понятия не имею, кто это такая. Но, знаете, мне хочется домой. Вы не против отвезти меня туда, откуда Кошмарик меня приволок?
Громила удивлённо переглянулся с Кошмариком, а тот закатил глаза, бросив: «Долго объяснять».
И вот что получается. Меня похитили из-за телефона стриптизёрши, написанного на салфетке.
Даже не знаю, плакать мне или смеяться.
УГРЮМЫЙ КОШМАРИК
Тишина длилась, как мне показалось, чересчур долго. Я уже устала стоять на этих осколках с онемевшими к херам собачьим руками, запястья которых ещё жутко натирала верёвка.
Громила смотрел на Кошмарика, Кошмарик смотрел на Громилу. Они говорили на языке взглядов, который я не понимала.
– Ты серьёзно? – спросил Кошмарик таким тоном, как будто ему предложили зачерпнуть ложкой воду из канализации, с дерьмом, мочой и другими отходами, и взять это в рот. – Хочешь, чтобы я…
– У тебя нет другого варианта, – ответил уже успокоившийся Громила. – Уладь ситуацию. Босс будет не в восторге. Ты знаешь, как мы работаем. Любой свидетель – мёртвый свидетель. Придётся. Обещаю, это в последний раз.
– Но она не знает ничего обо мне. И о нас в целом.
Громила взглянул на меня, задумавшись о чём-то.
– Всё равно, – бросил он сухо своему собеседнику. – Она видела тебя. Этого достаточно.
– Но моего лица не видела, – возразил Кошмарик.
– Да, его лица не видела, – начала я кивать головой, как китайский болванчик. – Он ни в какую не хотел снимать свою маску и…
– Закрой рот, шлюха, я не с тобой разговариваю, – вякнул Громила.
Я цокнула. Какой грубиян… Разве можно называть шлюхой девственницу? Это же несопоставимые вещи. Логика послала его нахуй и съебалась в закат.
Кошмарик устало вздохнул. Громила положил руку ему на плечо и произнёс:
– Делай, что должен. А после тащи свою задницу на Парк-авеню, за настоящей Новой Палермо.
Лысик прошёл к своей тачке, сел в неё и сорвался с места так, будто за ним объявили охоту.
Я пошевелила затёкшими руками, чтобы хоть немного расшевелилась кровь, а потом постаралась встать на менее опасное место, где осколков было поменьше. Я рискую заработать этой ночью опасную инфекцию, если продолжу в том же духе.