Я устремила взгляд в окно, наблюдая за покачивающимися ветвями ближайшего дерева. Несколько жёлтых и оранжевых листьев, отцепившись, взлетели в воздух, и ветер унёс их куда-то по улице вперёд. Чашка с кофе уже остывала, и я проглотила его остатки, продолжая наблюдать за осенним пейзажем за стеклом.
– Ты, кажется, не совсем рада Эвану, – неожиданно заговорила Тиган, садясь передо мной.
Я фыркнула. И вот снова мы переходим к этому напыщенному индюку.
– Это просто ревность, – ответила я честно, и не думая юлить. – Мне всё чаще и чаще кажется, что он крадёт тебя у меня. Он мне совершенно не нравится.
– Я уверена, это пройдёт. И ты к нему привыкнешь. И, может, мы даже будем устраивать тусовки вместе.
– Это вряд ли. Если мне кто-то не нравится, это навсегда. Никаких «это пройдёт». Вспомним миссис Харпер. Она мне с самого начала не понравилась.
Выражение лица Тиган резко изменилось. Улыбка сползла, как будто её и не было, глаза потухли в мгновение. Упоминания группового дома для неё были куда болезненнее, чем для меня. Наверное, потому что я пробыла там намного дольше и привыкла к каждодневному насилию. Каждый удар ремнём, который мне наносили, стал привычным, и сегодня я смотрела на оставшиеся после них шрамы точно также, как на обычные родинки. Ничего особенного.
Помню, со временем я перестала умолять не бить меня и пытаться спрятаться. Это было бесполезно. Чаще всего, за таким поведением тянулись наказания похуже. Например, меня заставляли часами стоять на коленях на горохе или сыпали соль на свежие ссадины, запрещая издавать хоть звук. Если вдруг с моих губ всё-таки срывалось что-то даже отдалённо похожее на всхлип, меня заставляли ночевать на улице, в собачьей будке. Собаки у нас не было. Будка была сооружена специально для наказаний.
Со временем я просто научилась не показывать своих эмоций, прятать боль и страх глубоко внутри. Выработалась своего рода защитная реакция – отстранённость и безразличие.
Именно поэтому воспоминания о групповом доме не вызывали у меня такой острой боли, как у Тиган. Она уехала оттуда раньше, не успев до конца очерстветь, сохранив в себе способность чувствовать – и боль, и радость, и надежду.
– Ладно, прости, – сказала я и улыбнулась. – Не надо было вспоминать эту старую кошёлку. Надеюсь, ад существует, и сейчас дьявол имеет её в рот своим раскалённым хером.
Тиган захохотала, едва не поперхнувшись кофе, который рискнула отпить именно в этот момент.
На телефон вдруг поступило уведомление, сообщавшее, что машина уже на месте и стоит возле дома.
– Что ж, тачка прибыла. – Я встала с места, поправляя кофту и облизывая пальцы. – Поеду, пока ещё есть время.
– Удачи, – улыбнулась Тиган, коснувшись моей руки. – Буду ждать подробных рассказов о твоих впечатлениях.
– Разумеется.
Схватив телефон и засунув его в карман, я обулась и вышла из дома. Асфальт был сырой после вчерашнего дождя, и некоторые опавшие листья прилипли к нему. Поверхности тыкв на нашем крыльце влажно блестели в лучах солнцах.
Uber с угрюмым внешне темнокожим водителем ожидал меня возле нашей низкой калитки, и я поспешила к нему.
* * *
Запах бумаги и типографской краски стали родными почти сразу, как я приступила к работе.
Сначала всё казалось хаотичным: горы книг, бесконечные ряды полок, специфические обозначения жанров. Но стоило миссис Дэвис объяснить систему организации, как паззл начал складываться. Каждый отдел – как отдельная страна со своими законами и обычаями. Детективы – мрачноватые, но с захватывающими историями, находились в углу. Яркая и красочная фантастика манила на полках рядом с фэнтези. А строгая классика, которая, к слову, была для меня самой скучной литературой, гордо стояла на почётных местах.
После первого часа я уже уверенно ориентировалась в лабиринте стеллажей, ловко расставляя книги по жанрам. Сначала боялась перепутать, дважды проверяла каждую книгу, но постепенно страх ушёл, движения стали быстрыми и точными. Я даже начала получать удовольствие, находя каждой книге своё идеальное место.
Миссис Дэвис, наблюдая за мной, одобрительно кивала, хваля меня за быстрое освоение. И я, почувствовав прилив гордости, с ещё большим энтузиазмом принималась за работу. Корешки мелькали перед глазами, а в голове крутилась мысль: «Это проще, чем работа в закусочной. И почему я не нашла это место раньше?».
Временами я бросала взгляды на кофту Кошмарика, которую сняла и повесила на спинку стула, стоящего возле стойки кассира, оставшись в футболке, потому что в магазине было жарковато. Она напоминала о вчерашнем вечере, и я жадно воссоздавала картинки из нашей с ним встречи, с наслаждением вспоминая всё – его голос, движения, даже грубое поведение.