И его извинение.
А вообще здесь, среди бесконечных рядов с книгами, я чувствовала себя почти как дома. Солнечный свет, пробиваясь сквозь большие витринные окна, играл на корешках, создавая причудливые блики. В воздухе витала тишина, изредка нарушаемая шелестом страниц и приглушёнными разговорами.
Сегодня был относительно спокойный день. Я методично расставляла новые поступления, напевая себе под нос какую-то незатейливую мелодию. Мои пальцы ловко скользили по гладким обложкам. Каждая книга, попадавшая мне в руки, казалась маленьким порталом в другой мир. Вот сборник стихов неизвестного поэта, вот яркий детектив с закрученным сюжетом, а вот толстый фолиант по истории древнего Египта.
Посетители неспешно бродили между стеллажами, иногда останавливаясь, чтобы полистать заинтересовавшую их книгу. Пожилая женщина в очках долго изучала кулинарные рецепты, молодой парень с рюкзаком искал что-то в разделе фантастики, а девочка с двумя косичками с восхищением разглядывала красочные иллюстрации в детской книге.
Майкл, мой новый коллега, протирал пыль с полок, изредка бросая добродушные шутки. Я успела узнать, что он работает здесь уже много лет и знает каждую книгу наизусть. Иногда он давал мне советы по расстановке или рассказывал интересные истории о посетителях. А Хантер, строгая блондинка, проверяла заказы и отвечала на звонки, её громкий голос был отчётливо слышен в общем гуле.
В целом, в «Комьюнити Букстор» царила особенная атмосфера. И никто не подозревал, что в свободную минутку я рассматривала полки с дарк-романами. Их здесь тоже было достаточно. Большинство, конечно, я уже читала, но на полках с новинками возникли весьма интригующие экземпляры. Обложка одного из них, с полускрытым в тени женским лицом и названием, выписанным кроваво-красным шрифтом, буквально притянула мой взгляд. Аннотация обещала захватывающую историю о запретной любви, тёмных тайнах и опасных играх. Представляю, какие страсти кипят на страницах этой книги. Интересно, мистер Хендерсон, вечно погружённый в свои антикварные фолианты хозяин магазина, в курсе, какую взрывоопасную литературу он продаёт? Взяв книгу в руки, я почувствовала приятную тяжесть плотной бумаги и не удержалась, чтобы не пролистать несколько страниц. Язык был насыщенным и образным, атмосфера – густой и тягучей. Пожалуй, стоит взять на заметку. Я усмехнулась, убирая дарк-роман под стопку с «Историей европейской философии», которую мне поручили расставить, а затем вернулась к работе, с предвкушением ожидая вечера, когда наконец смогу погрузиться в новый, таинственный мир, полный психов и тёмных желаний.
– Нова! – позвала меня Хантер, держа в руке стопку красочных детских книжек. – Разложи эти новинки на нижней полке в детском отделе. И убери, наконец, эти ужасные блестящие наклейки с витрины. Они портят весь вид.
Я успела понять, что у Хантер специфические представления о прекрасном. Блестящие наклейки с единорогами и динозаврами, которые, по моему мнению, как раз привлекали маленьких посетителей, вызывали у неё приступы эстетического отвращения. Я молча забрала у неё книги и отправилась в детский отдел. Малыши, как обычно, носились между стеллажами, словно разноцветные вихри, а их родители пытались уследить за ними, попутно выбирая сказки на ночь. Я присела на корточки и начала аккуратно расставлять книги, стараясь создать привлекательную композицию. Глядя на родителей и их детей, я почувствовала лёгкую грусть.
В моём детстве не было сказок на ночь, не было мамы, читающей их мягким, успокаивающим голосом. Были только жёсткие простыни, холодные стены, вечный страх, строгие надзирательницы и бесконечная череда одинаковых дней. Никто не читал мне на ночь, никто не укрывал одеялом, никто не целовал в лоб.
Я узнала о том, что в нормальных семьях принято укладывать детей спать поцелуем и сказками, только из фильмов. В начале эти сцены казались мне чем-то нереальным, фантастическим. Как и волшебные истории из книжек, которые нам начали рассказывать в новом месте после закрытия группового дома миссис Харпер. Они были окном в другой мир – мир, где дети были любимы и защищены. Иногда, закрывая глаза, я начинала представлять себе, как какая-то добрая женщина читает мне сказку, гладит по голове и желает спокойной ночи. Но эти мечты быстро рассеивались, сталкиваясь с суровой реальностью, когда я понимала, что слишком взрослая для этого. Мне было тринадцать, и сказки мне читать уже никто не стал бы.