– Босс отъехал минут двадцать назад, – заныл худощавый, которому очень подошла бы кличка Псина. У него была собачья морда. – Нам что, столько часов нужно нянчиться с ней?
– Нам сказали ждать, так что будем ждать.
Лепрекон встал, отошёл от меня и принялся расхаживать по помещению. Псина в свою очередь не сводил с меня глаз, как будто изучая лабораторную крысу. При этом он беспрестанно потирал свои длинные, худые пальцы, на одном из которых блестело массивное серебряное кольцо с чёрным камнем, и игрался с зажигалкой.
У меня уже побаливала челюсть от того, что я держала рот широко открытым уже больше часа, а завязанные руки за спиной затекли, и мне показалось, что кровь вообще перестала по ним циркулировать.
– А как её зовут? – спросил Псина, кивнув в мою сторону.
– Я откуда знаю? – раздражённо бросил Лепрекон.
– Ну, если Палермо отправили именно её… может быть, мы слышали о ней когда-то?
Лепрекон задумчиво повернулся ко мне. Его ярко-рыжие волосы почти светились в тусклом свете единственной лампочки, свисавшей с потолка. Через несколько секунд он подошёл и, не церемонясь, вытащил кляп из моего рта, положив его мне же на колени. Я радостно вздохнула, пошевелив челюстями и языком, пытаясь вернуть им чувствительность. Такого облегчения я давно не испытывала. Затхлый воздух подвала вдруг показался почти свежим.
– Твоё имя? – спросил Лепрекон, нависнув надо мной. Его лицо было так близко, что я могла различить запах жвачки с ароматом корицы.
– Нова Айрис Тафт, – улыбнулась я онемевшими губами, стараясь говорить как можно более уверенно. – Приятно познакомиться, господа. А вас как зовут?
Я обвела его взглядом, замечая детали, которые раньше ускользали от моего внимания. У Лепрекона на шее блестела тонкая золотая цепочка с маленьким крестиком, а на правой руке на безымянном пальце сидело кольцо вроде обручального.
– О, вы женаты, сэр? – поинтересовалась я.
Лепрекон сперва опешил, а потом опустил взгляд на своё кольцо.
– А ваша жена знает, чем вы занимаетесь?
У него расширились глаза, и он обернулся к своему не менее удивлённому напарнику.
– Мне это всё мерещится? – спросил Лепрекон. – Она что, издевается над нами?
Псина неуверенно пожал плечами, не отрывая от меня изумлённого взгляда. В его руках блестела зажигалка, которой он периодически щёлкал, открывая и закрывая крышку. Тишину нарушали только это щёлканье и тихий стук капель воды, стекающих по бетонной стене.
– А что? Мне интересно. Получается, если она знает, то она очень сильно любит вас, раз готова такое терпеть. Вы, наверное, очень много зарабатываете на своей преступной деятельности. И чем вы, интересно, занимаетесь конкретно? Держите в этом подвале девушек вроде меня? И что дальше? Что происходит с ними дальше?
Лепрекон прищурился.
– Ты первый человек, который не умоляет в слезах отпустить его отсюда. Самое явное доказательство того, что ты не простая девчонка со стороны. Но из тебя отвратительный шпион в таком случае. Палермо зря выбрали тебя.
– Да я не знаю, кто такой этот ваш Палермо! – отчаянно завыла я. – Вы уже достали меня! Вы явно ошиблись! Ещё и убили ни в чём неповинную девушку! Ну была она проституткой, и что? Это не делает её жизнь менее важной, чем вашу.
Слова вырвались сами собой, наполненные горечью и немного гневом. Я вспомнила безжизненное тело Эмбер, и меня затрясло.
Лепрекон молчал, продолжая буравить меня взглядом. Псина, казалось, совсем съёжился, сжавшись в комок возле стены. Он больше не играл с зажигалкой, а лишь бесцельно вертел её в руках.
В подвале снова воцарилась тишина, которую нарушали лишь моё прерывистые дыхание и неумолимый стук капель. Атмосфера сгущалась, становилась всё более тяжёлой и душной.
– Мне плевать, о чём ты, твою мать, болтаешь, – выругался Лепрекон. – Сиди тихо и не усложняй свою ситуацию.
Я раздосадовано цокнула языком. Похоже, никто не собирался меня выслушать. Все были уверены исключительно в своей версии происходящего. Это злило меня и одновременно веселило. Мне всегда казалось, что преступники должны быть умнее. А тут, вместо изощрённых допросов и хитроумных ловушек – грубость и непонимание. Эта мысль вызвала у меня мимолётную улыбку, которую я тут же спрятала, боясь вызвать новую волну раздражения у Лепрекона, который нервно расхаживал по подвалу.
– А разве дочь Палермо не Новой тоже зовут? – подал вдруг голос Псина спустя несколько секунд.