Чего он так боится, не понимаю? Неужели его лицо настолько уродливо, что он боится показать его даже мне? Впрочем, если бы дело действительно было в уродстве, ему достаточно было бы просто снять маску, и мой интерес к нему тут же угас бы. Разве не этого он добивается?
Я села на диване в позе лотоса. Ночь прошла без одеяла из-за жары, но сейчас как будто было чуть прохладнее, из-за чего по моим голым плечам и ногам прошлись мурашки, а чувствительные соски под тонким лифчиком затвердели, выпирая через ткань. Я не носила поролон из-за неудобств, поэтому мои соски часто показывались через одежду.
– Нам нужно уходить отсюда, пока Сирша не вернулась, – произнёс Кошмарик, сползая с дивана.
Я встала на ноги и огляделась вокруг. Моя одежда оставалась там же, где я её оставила ночью, а вид кофты Кошмарика натолкнул на некоторые мысли.
– Ты говорил, что видел своими глазами, как я тёрлась о твою кофту, – напомнила я, направившись к своей одежде.
За окном только поднималось солнце, так что стало понятно, что сейчас очень раннее утро.
Повернувшись, я обнаружила Кошмарика стоящим возле дивана, складывая одеяла и подушки. Как мило. Он убирался за нами. А ещё он периодически бросал взгляды на меня, а я, между прочим, стояла всё также в одном лифчике и трусиках. Надеюсь, его привлёк вид моей задницы. Она у меня всегда была превосходная. Только одинокая. Нуждалась в мужских ладонях, которые бы сжимали ягодицы, а ещё лучше – шлёпали бы по ним до красных следов.
– И? – спросил Кошмарик, намекая на продолжение.
– Что ты тогда имел ввиду?
– То и имел ввиду.
– Ты проследил, вернулась ли я домой, а потом решил заодно и заглянуть мне в окно?
– Оно было приоткрыто, – ответил Кошмарик. – Я решил, что ты полная идиотка, раз оставила его в таком виде в то время, как за тобой на днях уже приходил один похититель, и хотел, чтобы ты закрыла его к чёртовой матери. А ты, оказывается, лежала на кровати и тёрлась о мою кофту.
Я прикусила губу, вспомнив ту ночь. Внизу живота снова начало тянуть и ныть.
– А тебе понравилось представление? – спросила я, нагнувшись, чтобы натянуть на ноги штаны.
– Моему члену понравилось.
Ответ меня поразил.
Я хотела обернуться, чтобы вопросительно уставиться на него, потому что это никак не вязалось с тем, как он отшивает меня из раза в раз, но Кошмарик в этот момент вдруг оказался сзади, успев подойти ко мне.
– Вот ты и признался, что я нравлюсь тебе, – хихикнула я, выпрямившись.
– Нравишься мне и моему члену – разные вещи.
– А у него что, отдельные мозги? Он принимает решения независимо от тебя?
Я повернулась к нему лицом. Он оказался неожиданно близко. Очень близко. Только сейчас я вдруг начала прикидывать в голове, какой у него может быть рост. Может, метр восемьдесят восемь или даже метр девяносто. В любом случае, рост меня устраивал с самого начала.
– Он реагирует на раздражители, – ответил Кошмарик, не отводя взгляда. – А ты – довольно сильный раздражитель.
Я прищурилась, скрестив руки на груди и глядя на него снизу-вверх.
– Звучит как жалкая попытка оправдания, – протянула я, медленно облизывая губы. – Насколько я знаю, член стоит на того, кто нравится, а не на того, кто раздражает.
Кошмарик усмехнулся глазами, сделав ещё один шаг вперёд. Расстояние между нами сократилось до опасного минимума.
– Может быть, – прошептал он. – А может, я просто пытаюсь заговорить тебе зубы и скрыть то, что наяривал прямо там, у твоего окна, пока ты мастурбировала моей кофтой?
Моя челюсть едва не стукнулась о пол, широко распахнувшись. Я часто заморгала, сглотнула, взгляд забегал по комнате. Джинсы чуть не выскользнули из рук.
Это было самым неожиданным признанием в моей жизни. Совершенно не то, что я ожидала.
– Что?! – выдавила из себя я наконец. Голос сорвался, превратившись в хриплый шёпот. – Да не может такого быть! Не верю без доказательств!
Кошмарик издал смешок, наблюдая за моей реакцией. Его глаза не отрывались от моего лица, ловя каждую эмоцию, каждое движение мышц. Он сделал ещё один шаг, сокращая и без того ничтожное расстояние между нами. Я ощущала тепло его тела, исходящее волнами, как от раскалённой печи.
– Как скажешь, – ответил он и наклонился ближе. – Оказывается, иногда твой раздражающий ротик может издавать очень заманчивые звуки. Мой член оценил их по достоинству.
Я невольно вспомнила ту ночь снова. Темнота комнаты, освещаемая лишь тусклым светом уличного фонаря. Моя рука, скользящая по мягкой ткани его кофты, впитавшей его запах. Стоны, которые я не стеснялась издавать. И то, как кончила.