– Не-а, – запротестовала я. – Меня это не устраивает. Я не буду сидеть в стороне. Проблемы, считай, и нет. Надо просто сказать, что я не работаю на Палермо.
– А это вернёт Алессио с того, нахрен, света, а?
Я закатила глаза. Слишком много чести этому уёбку. Слишком часто мы его вспоминаем. Он этого не заслуживает.
Хавьер тяжело вздохнул.
– И как ты собираешься решать проблему, сынок?
Кошмарик отвернулся. Чёткого ответа на этот вопрос у него явно не было.
– Твой друг – сын твоего босса, – напомнила я о Дино. – Он не может замолвить словечко, так скажем, за тебя?
– Ты думаешь, Дино, который практически не занимается делами отца, что-то решает? Ты, кажется, не совсем понимаешь серьёзности всей ситуации. Повторяю, это был советник семьи Скальоне. Не просто какой-то солдат, а чёртов консильери! Его смерть – это серьёзное оскорбление.
– Ну, пусть начнут войну между друг другом тогда. Какое нам дело?
– А такое, блядь, что я тоже часть их мира. Я работаю на Скальоне, ты не забыла? И я достаточно хорошо выполнял свою работу, пока ты не свалилась мне на голову!
– Ну, смотри. По-моему, в этой ситуации все квиты. Скальоне хотели выкрасть дочь Палермо, чтобы использовать в своих целях, а Палермо «убили» их касалери… Ну, пусть они так думают. А нехер было лезть к чужой семье. Скальоне сами виноваты. Карма настигла их раньше, чем должна была.
Пузатый дядя в стороне фыркнул от смеха. А Кошмарик смотрел на меня не мигающим взглядом долгие десять секунд, прежде чем покачал головой, не веря в услышанное.
– Консильери, – поправил он меня снова, потирая переносицу. – Как же у тебя всё просто, Чокнутая.
– А что сложного? Они что, реально будут тратить время на то, чтобы найти какую-то девчонку? У мафии настолько много свободного времени?
– Нет, ну всю жизнь этим заниматься они точно не будут, – поддержал меня Хавьер, – но лучше переждать в безопасном месте первое время.
– Вот! – улыбнулась я. – Так что, Кошмарик, ты никуда не пойдёшь решать проблемы, ясно? Будешь сидеть со мной, потому что мне нужна нянька.
Хавьер снова издал смешок, наблюдая за нами.
– Вы забавные детишки, – сказал он по-доброму, словно говорил со своими детьми. В груди защемило. – А как тебя зовут, сынок?
– Это не важно, – отрезал тот вполне ожидаемо.
Я бы смирилась с тем, что никогда не узнаю его имени, но я никогда не была из тех, кто так быстро сдаётся. Так что наступит день, когда вместо стонов во время очередной мастурбации из моего горла будет вылетать его имя, вот точно!
Я многозначительно посмотрела на Кошмарика, но он был занят, кажется, своими мыслями.
– Я живу с женой в Сансет-Парке, на Пятой авеню, – заговорил Хавьер снова. – Квартира, конечно, небольшая, но весьма уютная, я вам это гарантирую. Тихий район, в основном живут латиноамериканцы, никто вас там не найдёт. Поживёте, пока всё не уляжется.
Мне идея понравилась с первых же секунд, а вот Кошмарик явно не разделял моего энтузиазма. Он шагнул вперёд, скрестил руки на груди, приняв напряжённую позу.
– Интересно, а с чего ты решил нам помочь? – Парень кивнул в мою сторону, добавив: – Предупреждаю, если ты из тех извращенцев, предпочитающих молоденьких, чтобы…
– Сделаю вид, что я не слышал то оскорбление, которое ты выдал, мальчик мой, – спокойно произнёс Хавьер в ответ, без тени агрессии. – У меня было своё прошлое в криминальных кругах и на улицах Нью-Йорка. Так что я наслышан о тех, от кого вы прячетесь. И у меня просто довольно доброе сердце. Не будь оно таким, я бы никогда не встретил свою любимую жену и не произвёл на свет такую замечательную девушку, как моя дочь. А Нова… она ровесница Агаты… Стоит мне представить, что у моей дочки возникли подобные проблемы, а ей никто не помог… Я не могу оставаться в стороне. Тебя я бы вышвырнул, честно, но Нова явно тебя любит, поэтому не могу помогать вам выборочно, отделив её от тебя. Вопросы ещё остались?
Кошмарик молчал, буравя Хавьера взглядом. Казалось, он пытался прожечь в нём дыру, чтобы добраться до истинных мотивов.
– Я не тащу вас в свою квартиру насильно, – продолжил Пузатый дядя, – но, учитывая, что Нова привела тебя именно ко мне… Подозреваю, другого выбора у вас нет, детки.
Я переглянулась с Кошмариком. В его остром взгляде сквозила неуверенность. Наверное, он привык к вечному напряжению и подозрениям. Научился этому на своей нелегальной профессии. Мне вдруг стало ещё больше интересно узнать, что же с ним стряслось. А эти слова про его родителей… Несмотря на всю отстранённость и холод, иногда он напоминал загнанного в угол зверя, которого всячески ранят со всех сторон, и он становится от этого только агрессивнее и злее.