На мои глаза тут же навернулись слёзы. Блин, это было ужасно! Я постаралась отвернуться, как будто просто хотела продолжить нашу лепку, но Линда взяла меня за руку. Подозреваю, что Пузатый дядя мог рассказать ей о том, что я сирота. Я ведь рассказывала ему об этом однажды.
– Всё хорошо, Нова, правда, – нежно произнесла Линда и притянула меня к себе. – Я… могу быть для тебя мамой, если ты хочешь.
Её слова прозвучали так просто и естественно, что у меня перехватило дыхание. Я подалась вперёд и уткнулась лицом в её фартук, вдыхая аромат ванили и корицы, смешанный с тонким запахом её духов. Эти слова тронули меня до самой глубины души, пробудив в сердце постоянную тоску по материнской ласке и заботе.
В этот момент запах печенья и тепло объятий стали для меня символом дома, которого у меня никогда не было.
– Дорогая, ты скоро? – вдруг раздался мужской голос на кухне.
Я обернулась, встречая возникшего на пороге Хавьера. Он замер, удивлённо нахмурившись.
– Всё в порядке? – осторожно спросил он. – Я помешал сентиментальной беседе?
Линда ласково погладила меня по голове и с нежной улыбкой посмотрела на своего мужа.
– Всё хорошо, дорогой, – ответила она. – Просто девочка немного… расчувствовалась.
Хавьер подошёл ближе и присел на стул, стоящий рядом со столешницей. Он взял мою руку в свою большую и тёплую ладонь.
– Ну, что ты, ковбой, – сказал он участливо. – Не надо грустить. Печенье моей любимой жены должно готовиться только с хорошим настроением.
Пузатый дядя подмигнул мне, и в его глазах мелькнули весёлые искорки. Напряжение, висевшее в воздухе, окончательно рассеялось. Я вытерла слёзы и тоже улыбнулась.
– Мы уже почти закончили, – произнесла Линда, схватив противень. – Осталось только засунуть всё это в духовку. – Она ловко отправила противень внутрь, установив таймер. – Через пятнадцать минут будет готово, и вы с… твоим другом сможете попробовать. А мы с Хавьером попробуем, как вернёмся. Нам уже пора срочно выезжать!
Хавьер активно закивал, хлопнул по своим коленям и поднялся со стула. Линда сняла фартук, повесила его на крючок и поспешила к выходу из кухни. Прежде чем Пузатый дядя вышел за ней, он ткнул пальцем в кончик моего носа и добродушно сказал:
– Не грусти больше, ковбой.
А потом оставил меня на кухне одну – с улыбкой до ушей и впервые за долгое время чувством полноценности. Таймер духовки тихо тикал. Запах выпекающегося печенья напоминал о лучших временах. Солнечный свет заливал кухню яркими лучами и играл на разноцветных бликах в стеклянных банках со специями.
Я подошла к окну и выглянула на улицу. День был в самом разгаре, люди спешили по своим делам, дети играли в парке напротив. Повсюду – жёлтые, оранжевые и красные листья, и много хэллоуинских декораций.
И впервые за долгое время я не чувствовала себя одинокой.
* * *
Кошмарик вернулся только тогда, когда Хавьер и Линда уже уехали, а свежее печенье лежало на столе.
– Они серьёзно просто уехали, оставив квартиру непонятно кому? – было первым, что сказал этот парень, едва появившись в гостиной.
Я усмехнулась, откусив небольшой кусочек печенья. Оно оказалось вкусным, и меня снова переполнила гордость за себя.
– Ну не все такие настороженные и ожидающие от каждого встречного подлянки, как ты, – сообщила я.
Кошмарик прошёл глубже в гостиную и плюхнулся на диван.
– Кто тебе звонил? – поинтересовалась я.
– Михель, – сразу ответил он.
О!
Я протолкнула остатки печенья в рот, чтобы не отвлекаться, и направила всё внимание на него.
Кошмарик продолжил:
– Если коротко, он хочет скрутить мне голову за мою последнюю выходку. Ещё он назвал тебя занозой в заднице. И я с ним полностью согласен.
– И фто ты будеф делать дальфе? – спросила я с набитым ртом, и наружу высыпалось несколько крошек.
Он издал смешок, глядя на меня, и пожал плечами:
– Я не знаю… Понятия не имею. Но я не могу просто уехать отсюда, не могу вывезти отсюда Сиршу, Луку и Ифу, потому что… у меня просто нет такой возможности. И не могу отворачиваться от Михеля. Только благодаря ему мы все сейчас живы, и я не гнию за решёткой.
Он задумчиво уставился в окно, как будто искал решение проблемы где-то снаружи, в проплывающих облаках.
– А ты не боишься, что он может навредить твоей сестре и племянникам? – спросила я. Обычно во всех супергеройских фильмах злодеи нападают на тех, кто дорог герою. Так что это была первая моя ассоциация.
– Михель никогда так не поступит. Я ведь уже говорил. Он заменил мне отца. Он поэтому и не стал никому докладывать о том, что я отклонился от приказа и не грохнул тебя в ту ночь. Ты, блядь, первая, кого не убили при таких обстоятельствах. Скальоне очень осторожны и скрытны. Любой, кто оказался внутри их дел даже на секунду, должен быть мёртв.