Тем временем наступила ночь. В третий раз братья услышали за спиной яростное дыхание медведицы-гризли. Им казалось: спасения нет. Тогда по повелению Оникара вырос высокий клен. Преследуемые быстро вскарабкались на самую вершину дерева и спрятались в его густой листве. Своими острыми когтями медведица впилась в ствол и в дикой ярости стала карабкаться вверх.
Братья уже видели злой блеск маленьких глаз и закричали:
— Оникар, пусти свою волшебную стрелу ей в пасть!
Но мальчик решительно ответил:
— Она моя сестра. Я не убью ее.
В этом бедственном положении Оникар взглянул на звездное небо и заметил над кленом участок небосвода, на котором не мерцала ни одна звездочка. Теперь он знал, что ему надлежит сделать. С помощью семи стрел, которые еще были в его колчане, он одного за другим посылал братьев в небо и каждый раз кричал:
— Брат, лети к звездам.
Когда он всех шестерых братьев отправил в небо, Оникар сам сел на последнюю стрелу и последовал за ними. Медведица, разочарованная, вернулась в лес, а семеро братьев по сей день еще живут в созвездии Большой Медведицы.
Большая Голова и десять братьев
Давным-давно десять братьев жили у своего дедушки на краю огромного леса, столь непроходимого, что нога человека редко ступала в него. В дни своей молодости старый ирокез был отличным охотником. И, хотя ему сейчас уже не хватало сил идти на охоту, он радовался за своих внуков и не скупился на похвалу, если они проявляли ум и ловкость во время охоты.
Однажды старший из братьев обнаружил вблизи их жилища нору, в которую только что юркнул кролик. У него был черный как смоль мех и огненно-красные лапы, а его зеленые глаза были цвета листьев орешника.
«Хотелось бы поймать этого странного зверька», — подумал молодой индеец. Он осторожно подкрался и засунул руку в нору, но тут же вытащил ее с криком боли. Кролик откусил ему один палец. Тут подошли остальные братья и каждый пытался схватить кролика. Но одного за другим постигала та же участь. Каждый потерял один палец правой руки. Тогда все десять братьев поклялись отомстить кролику и дали обет поймать и убить наглого разбойника. Тем временем кролик молниеносно выскочил из норы и скрылся во мраке дремучего леса. Когда дедушка увидел изувеченные руки своих внуков, его тоже охватил гнев, и он не был бы истинным ирокезом, если бы не одобрил жажду мести десяти братьев.
После того как молодые индейцы обеспечили старика в достатке пищей, они надели свои лучшие мокасины (мягкая обувь из оленьей кожи), взяли луки, стрелы и томагавки и отправились в чащу огромного леса.
Уже на следующий день старый ирокез принес в жертву Великому духу горсть табака, чтобы он защитил его внуков и вернул их здоровыми.
Но прошло лето, с деревьев упали листья, и холодные ветры подули над хижиной. Ни один из десяти братьев не вернулся. Старика охватила глубокая печаль. Он обратился с мольбой к своему духу-покровителю ниспослать ему сон и сказать ему, что он должен делать. Ведь он догадывался, что его внуки находятся в большой беде.
Ночью ему приснился сон: изуродованная ива, из которой раздавались жалобные стоны. Теперь он знал, что ему делать. Рано утром, еще до восхода солнца, он засунул томагавк за пояс, собрал все свои силы и отправился на берег Бобровой реки, где ивы росли во множестве.
Вдруг он услышал такие же стоны, как во сне.
Будто ураган проносился сквозь трухлявые ветви, хотя кругом не было ни ветерка. Бесстрашно старый ирокез последовал за шумом, пока он не привел его к изуродованной иве, которую показал ему во сне его дух-покровитель. Томагавком он осторожно расщепил дуплистый ствол, из которого вывалился дряхлый человечек. У него была малюсенькая голова и огромные ноги, обутые в изношенные мокасины, а спина его была круглая, как тыква.
— Спасибо, — пробормотал он слабым голосом.
Старый охотник посадил человечка себе на спину и отнес его домой. Там он уложил его на мягкое ложе и натер его медвежьим жиром. Когда странный гость окреп, он рассказал свою историю:
— Меня зовут Маленькая Голова, и я — волшебник, но мой брат Большая Голова намного сильнее меня в волшебстве. У нас была ссора, и он с таким искусством и ловкостью зажал меня в дуплистую иву, что я не мог коснуться кончиков своих мокасин.