16
За день, в общем-то, сумели отоспаться после бессонной ночи. Кто служил в армии и ходил в караулы, тот поймёт, почему «в общем-то». Правда, это не касалось капитана, которому приходилось и посты контролировать, и командиров миномётных расчётов «стропалить», чтобы ещё днём, при солнечном свете, выбрали цели (так, чтобы «накрыть» огромный лагерь более или менее равномерно), и лодочников расспрашивать об особенностях местности для реализации следующих этапов придуманного им плана.
Судя по более оживлённому гулу, доносящемуся со стороны татарского стана, что-то вроде тризны по погибшим, там вечером устроили. Споить «в лёжку» такую ораву, конечно, невозможно, но кое-кому «надегустироваться», скорее всего, медов, награбленных в окрестных деревнях, удалось. По крайней мере, сквозь общий шум время от времени доносились заунывные степняцкие песни, а костры горели ярче, чем накануне. И число разъездов, кружащихся вокруг лагеря, выросло. Значит, командование всё-таки не исключило вероятность диверсии и усилило караулы.
На этот раз капитан не стал дожидаться «общего отбоя», а приказал открыть огонь, едва стемнело. Террор террором, давление на психику давлением на психику, но и о результативности надо подумать. А сидящие и, тем более, стоЯщие мишени поймают разлетающиеся осколки мин с куда большей вероятностью, чем лежащие. И расчётам велел делать паузы, необходимые лишь для того, чтобы поменять точку прицеливания.
Учитывая ограниченный боезапас, отстрелялись достаточно быстро, оставив лишь по три мины на каждый ствол для реализации следующей задумки. Но «шухера» татаро-монголам хватило на всю оставшуюся ночь. По крайней мере, в их стане гудели голоса и мелькали факелы до самого рассвета.
Ну, а поутру всё началось заново: толпы рабов, волокущих брёвна на берег Жиздры, переноска «тушек» убитых и фрагментов разорванных взрывами тел… Только продолжение «концерта» было иным.
«Батыевцы» уже сообразили, что следом за свистом падающей мины следует взрыв, поэтому «сводные эскадроны» потеряли строй ещё до первого разрыва. Но драпанули не в одну сторону, а врассыпную. Так что осколки последних шести чугунных «рыбок» всё равно нашли жертв. Много жертв, пусть бОльшей их частью стали ни в чём не повинные лошади.
«Официальное траурное мероприятие» сорвали успешно. Но не факт «огненного погребения», поскольку от недалёкого разрыва занялось сено, которым обложили поленницу с мёртвыми. В общем, выполнили «работу» похоронной команды.
Любопытно было то, что после этого теракта в лагере ордынцев началась суета со сборкой уцелевших после ночных обстрелов юрт и шатров.
— Осаду снимают, что ли? — удивился Толик.
Неужели удалось спасти Козельск?
— Ничего, от нас далеко уйти не смогут, — высказался по этому поводу бывший десантник. — Главное — чтобы у Батыя нервы выдержали, и он не ломанулся в свои поволжские степи другой дорогой, обходя Жиздру и Волгу.
Впрочем, конных разъездов, кружащихся в непосредственной близости от городка и время от времени пускающих в его сторону стрелы, меньше не стало. Вряд ли это приносит большой ущерб обороняющимся. Просто беспокоящий обстрел, не дающий им расслабиться.
Переместить на другое место полевое пристанище огромного войска — дело непростое. Да и небыстрое. Очень небыстрое. Так что к вечеру с «нехорошего места», как наверняка назвали его суеверные кочевники, убралась едва треть орды. По поднимающимся в небо дымам множества костров, недалеко ушла, сместилась к юго-западу от прежней стоянки километров на пять-семь. Из миномётов уже не достанешь, да и боеприпасы к ним полностью израсходовали. А осколочно-фугасные выстрелы к штатному орудию БМД «Гром» на дистанции даже свыше километра летят по принципу «на кого бог пошлёт». По большой территории, конечно, не промахнёшься, но так далеко из-за реки уже точно не пальнёшь: просто дальнобойности не хватит, которой вряд ли бы хватило по стрельбе с опушки леса даже по прежнему месту монгольской стоянки.
— Значит, переходим ко второму этапу операции, — объявил Беспалых.