Кстати, про неё. Благо, женщина попала в Серую крепость в невменяемом состоянии, иначе бы культурный шок от новой обстановки и внимания к ней со стороны доктора-мужчины был бы куда сильнее. Тот ведь не просто ей в глаза смотрел, а ещё и такие части тела трогал, которые не каждая средневековая дама и мужу-то позволяет трогать. А когда при повторных осмотрах или процедурах это происходило, то уже и «сгорать от позора» поздно было. Тем более, талицкая знахарка, помогающая коллеге, успокаивала: «так надо, ничего постыдного в этом нет».
Вот Веснянка-то и была едва ли не самой решительно настроенной в вопросе противостояния монголам. А что вы хотели? Досталось ей от них, вот их и ненавидит лютой ненавистью. За всё отомстить хочет: и за потерянных близких и знакомых, и за насилие в отношении себя, и за «сломанную будущую жизнь». Кому, мол, я буду нужна с ребёнком, родившимся неизвестно от кого.
Кому нужна? Да есть среди дружинников Коловрата те, кто поглядывает на неё. Вот только пока ей никто не мил, кроме «спасителя». А Жилин, к её величайшему сожалению, не просто женат, а ещё и любит свою Авдотьюшку, тоже находящуюся на последних месяцах беременности.
Как девушка ни рвалась защищать крепость или посад от врага, но Беспалых категорически её «забраковал». Даже в роли подносчицы боеприпасов, не говоря уже о лучнице, как она хотела.
— Ты тугой воинский лук не натянешь. А к чему стрелы переводить, если они до ворога долетать не будут? И тяжести тебе поднимать уже не след. Вон, за детишками приглядывай, чтобы не лезли, куда не надо. Заодно и поучишься, как за ними ухаживать.
Хотя, конечно, крестьянке, выросшей в тринадцатом веке, учиться этому «искусству» вовсе не обязательно: времена такие, что женщины рожают каждый год, и любая девчонка с малолетства умеет и перепеленать младенца, и покормить его «соской» из обмотанного тряпицей хлебного мякиша.
Тем не менее, «страхолюдного» воеводу Веснянка послушалась. И даже, кажется, нашла общий язык с его «не менее страхолюдной» (из-за цвета кожи) второй половинкой, став той помощницей в возне со смугленьким шебутным «наследником» Беспалых.
А вот ревности со стороны Авдотьи избежать не удалось: на то, как «разбойница» поглядывает на Анатолия, беглая холопка донковского князя сразу же обратила внимание. Пусть Жилин и не давал повода подозревать себя в супружеской неверности, но много ли женщине надо, чтобы приревновать мужа к другой? Тем более, парень, помня тезис «мы в ответе за тех, кого приручили», первые дни интересовался состоянием «находки».
Монгольские передовые дозоры заметили со сторожевых вышек уже на следующий день после появления в Серой крепости гонца-пограничника. Именно дозоры: сначала одну группу из семи всадников, потом другую, из пяти. Пусть в Орде и принята «десятичная» организация войска, но ведь именно с дозорами «цепляли» половцы, отслеживающие перемещение противника, так что могли и потерять часть десятка в этих стычках.
На рожон ордынцы не лезли. Приближались метров на триста, почти к самим заграждениям из врытых в землю кольев, внимательно рассматривали необычный для Руси город и… уезжали туда, откуда приехали.
— Ну, всё, — прокомментировал событие Беспалых. — Завтра о нас всё будет доложено командованию.
— Так может, проще было их перестрелять? — спросил Борода.
— А смысл? Если бы у монголов были всего два таких дозора, и всё войско шло бы одной колонной где-то далеко в стороне… А они движутся широкой полосой, левым флангом придерживаясь Дона. И вокруг шныряют просто десятки подобных разъездов. Так что мимо нас точно не проскочат.
И Серый не ошибся. Уже во второй половине следующего дня часовые с вышек доложили, что на горизонте «нарисовался» довольно крупный, сотни три, конный отряд, уверенно направляющийся в сторону слободы.
— Ну, с этими мы точно справимся! — продолжил гнуть свою линию Барбарин.
— Сдаётся мне, это даже не авангард, а «послы», — хмыкнул «наместник». — Будут предлагать нам покориться, отдав десятую долю всего, что у нас имеется. Помнишь, как в летописях написано про переговоры рязанского княжича Фёдора?