28
— Гляди-ка, Акимша, а у тебя новая ладанка с письменами народа Израилева! — не удержался от издёвки Чекист. — И не деревянная уже, а медная! Знать, верный пёс хорошо хозяину послужил.
«Подсыл», разоблачённый когда-то, которого капитан отпустил в степь раненым, только зубами от ненависти скрипнул на то, что его псом назвали, но в присутствии начальника с такой же «дощечкой» на поясе, только серебряной, огрызаться не стал. Как бы он ни пыжился, а роль его сейчас заключается в переводе того, что скажет «босс», и ответов ему слобожан. А «босс» пока жадно взирал на сварные железные ворота крепости, видимо, прикидывая, сколько можно «наварить» на их продаже. К тому же, зная крутой нрав обитателей крепости, Аким ничуть не сомневался в том, что те могут исполнить угрозу, с которой они его отпустили: попадётся снова — повесят на ближайшем подвернувшемся сукУ. И ему уже будет всё равно, отомстят за гибель члена посольства монголы, не отомстят…
— Ты, Борода, не кипятись, — оборвал Андрон предлагавшего «попросту грохнуть вонючих чурок» Барбарина. — Послы неприкосновенны, и монголы их смерти никогда не прощают. В истории немало примеров, когда они и через десятилетия мстили тем, кото их послов убивал. Для них это дело чести. Отшить — отошьём, но они должны вернуться к своим живыми и невредимыми. Это же восточные люди, силу уважают, потому у нас останется шанс постепенно с ними наладить отношения после того, как их разгромим. Но не после того, как послов перебьём.
Тем не менее, Нестеров и двое сопровождающих, выходя через калитку въездных ворот к посольству, немало рисковали. Вариант того, что кого-нибудь из них попытаются заарканить и утащить, не исключался. Потому и проинструктировали пулемётчиков: при таком обороте мочить только того, кто это попытался сделать и его коня, а остальных не трогать.
Молод посол: до двадцати пяти лет точно не дожил, а потому и нагл. Хотя… ничего «сверх обычного» не требует: десятины во всем. И в людях, и в железе, и в конях: десятое в белых конях, десятое в буланых, десятое в рыжих, десятое в пегих. Держится просто очень нагло, видя в вышедших к нему завтрашних рабов.
— Тебе, Акимша, ведомо, что рязанцы ответили послам татарским, кои того же требовали?
— Не был при том, но слышал. Только тебе ль, боярин, не знать, чем тот дерзкий ответ рязанцам обернулся? Пришли монголы и всё, как князь Фёдор, обещал, взяли. И здесь возьмут, ежели так же ответишь.
— Нет, не так же, — усмехнулся Чекист. — Проще отвечу: не бывать такому! Так и толмачь хозяину, пёс.
И снова скрипнул зубами подсыл, пробормотав, что не пожалеет серебра, чтобы выкупить на расправу Нестерова, если тот в бою жив останется.
— Ты тоже помни, что с тобой станет, когда снова к нам попадёшь, — прозвучало в его адрес алаверды.
Выслушав ответ, монгол выхватил саблю и с яростным выражением лица принялся ею размахивать. Орал, шипел, плевался, но, глядя на направленные на него стволы автоматов, с места не сдвинулся, пока Аким не перевёл его слова. Впрочем, можно было и не переводить: бек этот (даже не хан) грозился всех обитателей крепости и посада либо перебить, либо продать в рабство, если с его требованиями не согласятся.
Нестеров молчал, стоя с невозмутимым видом.
— Что скажешь на то, боярин? — первым нарушил молчание толмач.
— Я уже всё сказал…
— Ну, тогда пеняйте на себя, когда монгольские тумены придут.
Авангард пришёл уже на следующий день. Тысячи три-четыре. Не монголы, какие-то из покорённых народов. Но действовали чётко: тут же пустили разъезды вокруг крепости, а основная часть подошедшего войска принялась ставить лагерь около пруда.
Ясное дело, нашли и машинно-распределительный «зал» электростанции: нужно быть слепым, чтобы не заметить это бетонное здание. И железную дверь в него обнаружили, судя по доносящемуся с той стороны металлическому грохоту. Вот только делали ту дверь «антивандальной», чтобы даже пушкой было затруднительно пробить. А ещё — открывающейся наружу: хоть десять брёвен об неё измочаль, но всё равно не выбьешь. И почти метровые железобетонные стены не раздолбишь без взрывчатки.
К сожалению, на пару «волчьих ям», прикрытых сверху жердями и дёрном, напоролись те самые разъезды. Строили их в расчёте на то, чтобы даже пеший провалился, а под весом коня со всадником жерди тем более сломались. Так что одну из оборонительных хитростей сохранить втайне не удалось. Ну, и ладно: две ямы, расположенные достаточно далеко друг от друга, роли не играют. А чтобы найти остальные, требуется выделить «штрафников», которым придётся жертвовать либо конями, либо собственными жизнями. Очень много «штрафников».