— Слышал я, боярин, недоволен ты приёмом, оказанным тебе в Серой слободе, — покончив с ритуалом поклонов да приветствий, начал разговор лоточник. — Меня они тоже в своё время обидели. Вот и хочу я тебе, боярин помочь отмстить за твои обиды от тамошнего наместника.
— Ты? — засмеялся боярин.
— Я!
И принялся лоточник рассказывать, как он попал в полон в слободе, как его, раненого в ногу, выгнали в поле на верную смерть. Как спасся, на службу к татарам пошёл, чтобы отомстить обидчикам. К союзникам Великого Князя Михаила Всеволодовича, обещавшим тому помощь в одолении Даниила Романовича. Как снова ему слобожане петлёй грозились, когда он толмачил татарам, обложившим слободу. Как чудом успел унести ноги после удара половцев Котяна и добраться до Курска…
— Говорил я с твоими людьми, боярин, и сказывали они, что дела у слобожан не очень-то хороши. Слышали те люди, как жалобились слобожане: не отбиться им больше в одиночку от сильного татарского войска. А половцев, что пришли бы им на помощь, в Диком Поле больше нет. Не только котяновых татары выгнали нынешним летом, но и тех, кто вместо тех прикочевали. Только не ведают татары, что слаба теперь Серая слобода. И ежели ты им такую весть привезёшь, сможешь ты с ними договориться о том, чего не получилось у тебя в твою прошлую поездку.
— С чего бы они стали со мной договариваться?
— А с того, что у Бату-хана, царя мунгальского, злости на слобожан ничуть не меньше, чем у нас с тобой. За павших там, под слободой, царевичей. А особливо — за своего любимого старшего брата. И добрую для себя весть он оценит. А уж сделать так, чтобы тебя, если не к Бату-хану, так к кому-то из его братьев или племянников пустили, я помогу.
— Ты? Лоточник курский?
— И толмач, состоявший на службе у Орду-хана. Слово заветное я знаю, — хмыкнул Акимша. — И тебе его подскажу, ежели решишься таким способом врагам нашим общим отомстить.
Подумал, подумал Аким, и кивнул.
— Была — не была! И я сам с тобой поеду, ежели коня мне для того дашь. Тогда мы точно доберёмся до какого-нибудь монгольского тёмника…
В путь тронулись, когда Юрий Святославич увёл собранную по приказу Великого Князя курскую рать. Уже после того, как урожай убран был, поля опустели, а листья на деревьях желтеть начали. Десяток коней под седлом, столько же заводных, да полстолько под вьюками с припасами. Только самые верные, самые преданные люди, пусть и в таком малом количестве. Опасаться-то некого: лихих людишек, набежавших с Рязанских Земель, сначала татары вычистили, а потом и княжьи люди, половцев татары за Днепр угнали. А татарские разъезды… Так они-то боярину Алексею и его новому помощнику как раз и нужны.
Хотел-было, Алексей Валах поближе к слободе проехать, чтобы позлорадствовать над её обитателями, да отговорил его Акимша.
— Тебе, боярин, ничего не будет, ежели слободских встретим, а меня они обещали повесить при следующей встрече. Нет, не боюсь я смерти. Опасаюсь за то, что без меня тебя татары сразу слушать не станут. Сперва ограбят и людей твоих побьют, а уж потом разбираться станут, чего ты в их владениях хотел.
— А с тобой, значит, пальцем не тронут?
— Со мной — не тронут.
И ведь не совпал! Вёрст на сто южнее Серой слободы маленький отряд удалился, когда из какой-то ложбинки с воплями и гиканьем выскочило ему навстречу с полсотни дикарей на мохнатых низкорослых лошадёнках. Тут Акимша что-то прокричал им, вытащил из-за пазухи висевшую у него на кожаном шнурке продолговатую железную пластинку и поднял её на уровень лица. И сразу же направленные на путешественников копья поднялись вверх, сабли спрятались в ножны, а злобные крики утихли.
Фрагмент 22
Интродукция
Будь его воля, Евгений Эдуардович Нарский наградил бы этого подполковника боевой наградой за самый настоящий гражданский подвиг. Впрочем, почему только гражданский? Денисенко, насколько известно Нарскому и в реальных боевых действиях пришлось участвовать во время выполнения спасательных работ. В очень жестоких боевых действиях.
Впрочем, подполковнику не привыкать: в жизни у него эта война отнюдь не первая и даже не вторая. Зря, что ли, его в любой стране НАТО готовы «принять под белы рученьки» и, не заморачиваясь гуманностью, переправить «по запросу принимающей стороны» туда, где сметная казнь не запрещена законом. Ну, да. «Наследил» подполковник, защищая интересы России. Точнее, «слили» о мужике информацию её недругам, и пришлось Спиридону Ивановичу «исчезнуть».
Всё началось четырнадцать лет назад с находки ныне покойным историком Григорием Максимилиановичем Овечкиным места древнерусского города, упоминавшегося в летописях и восточных хрониках как Серая Крепость. Города, получившего от монгол прозвище «Злой». Причём, если крошечный городок Козельск всего лишь ограничился таким наименованием, но потом, ещё в монгольскую же эпоху, был возрождён, то с Серой Крепостью ордынцы проделали такое, что даже место, где она стояла, найти не удавалось. Так и оставалась бы она мифом, вроде Китеж-града, если бы в городке Семилуки близ Воронежа не начали копать яму под штангу для футбольных ворот стадиона технического училища. Начали копать и наткнулись на бетонный блок, пролежавший в земле несколько сотен лет.