Вообще в Посаде сейчас накопилось обитателей уже больше, чем в «крепости». Теснотища там — несусветная. Верзила с ног сбивается, организовывая людей на постройку полуземлянок-бараков и заготовку кольев для нового, расширенного частокола. Многие же из пришедших — либо выздоравливающие раненые, либо вовсе калеки. Печки в этих полуземлянках пришлось лепить из одной глины, поскольку запас камней давно закончился, а известняк, который лежит прямо под ногами (служит полом этого импровизированного жилья), не очень-то для них годится: слишком рыхлый.
— Строить зимой из сырого леса, значит, только материал переводить, — ругается Зильберштейн.
Ругается, но дело делает, поскольку людям надо дать временное пристанище. Которое, возможно, и весну нынешнюю не переживёт, если монголы сунутся в эти места. Их же излюбленный приём — швыряться зажигательными стрелами. Сергей, конечно, уже поставил задачу «отряду самообороны» не подпускать ордынцев ближе трёхсот-четырёхсот метров, да вот только от прорывов на такое расстояние, чтобы пустить три-четыре стрелы с горящей паклей, никто не гарантировал. Подползти, в конце концов, могут, укрываясь в складках местности.
Основную массу уже готовых арбалетов увезли в Курск, но те, что мастера успеют изготовить до мая месяца, все пойдут на оборону Посада и самой крепости. Плюс луки, которые тоже мастерят те, кто умеют, из кусков каких-то деревяшек. Плохонькие, слабенькие, годные больше для охоты, чем для боя, но всё равно будут повышать плотность огня в случае атаки. Те, кто ходить не может, а также женщины, плетут из нарезанного пацанами ивняка щиты. Глядишь, за три месяца подсохнут, и хотя бы часть выпушенных татарами стрел смогут задержать. По крайней мере, ими можно будет хоть как-то прикрывать «расчёты» арбалетчиков. Ну, и ещё для защиты чего-нибудь использовать: жизнь покажет. Главное — чтобы имелись в наличии, когда понадобятся.
Уже решили, что, как только сойдёт снег, вдоль откоса над Доном проложат тропу, чтобы можно было незаметно перебираться из Посада в крепость под прикрытием сразу двух частоколов. И спуск к реке на случай экстренной эвакуации. Беспалых, конечно, надеется, что до такого не дойдёт, но, как говорится в анекдоте, случаи бывают разные.
Возню с БМД пришлось срочно прерывать: зашипела рация дозорного.
— Тащ капитан, к нам гости. Судя по саням, какие-то купцы. Встречать пойдёте?
4
Князь Юрий Святославич немолод, ему уже под пятьдесят. На стол Курский попал после перетасовки, случившейся из-за последствий сражения на реке Калка. Как оказалось, князей русских тогда погибло меньше, чем в другой истории, вот они и кинулись делить земли с энтузиазмом, достойным лучшего применения. В этих междоусобицах и пал его предшественник, Олег Игоревич, и сюзерен назначил его править Курском, прислав «со стороны» верного человека.
Верного-то верного, да не любят князя Юрия потомки Игоря, хоть и тоже получили в правление городки. И Юрий понимает, что сидит он в Курске лишь по воле Великого Князя Черниговского. Потому очень уж огладывается на Чернигов.
К Минкину он, конечно, вышел. И в том, что Алексей Валах напраслину возводит на «самострелы» из Серой слободы, убедился. Но держался строго, «блюдя честь княжескую», несмотря на то, что тысяцкий поведал выдуманную Василием Васильевичем историю о происхождении Андрона от Кузьмы Минина.
Князь, конечно, с этим вопросом попал в не очень-то удобное положение. С одной стороны — якобы предок Андрея входил в боярскую думу не какого-то отдельного Великого Княжества, а Великого Князя Всея Руси. А с другой… Нету сейчас никакой Всея Руси. И неизвестно, когда такая появится. Вон, было Великое Княжество Рязанское, и, можно сказать, нету его больше. И, судя по известиям с северо-востока, та же участь ждёт Владимиро-Суздальские земли, объединённые в Великое Княжество.
— За мечи, стрелы калёные да самострелы дивной работы тебе, э-э-э… боярин Андрей, благодарствуем.
Признал, значит, боярином? Ну, спасибо и на этом.
— Сгодятся они нам на поле бранном в походах против недругов Великого Князя Михаила Всеволодовича.
Опять за рыбу деньги!
— Дозволь слово молвить, княже?
— Говори, боярин.
— Воля, конечно, Великого Князя Михаила Всеволодовича, да вот только не к походам на недругов готовиться надобно, а обороне от самого страшного ворога, что уже этой весной вступит в пределы Черниговской Земли. Того самого, что уже разорил Рязань, наверняка уже разорил Владимир, а скоро и сюда явится. Того, от которого не будет пощады ни старому, ни малому, ни бедному, ни богатому. О татарах безбожных я реку.