— Кэндис, нет, она не звонила, — говорит Массимо в трубку.
Этих слов достаточно, чтобы я вытащил телефон из кармана и проверил, нет ли пропущенных звонков от Кэндис. Ничего нет, поэтому я звоню ей на телефон и попадаю на ее голосовую почту.
Я вешаю трубку одновременно с Массимо.
— Это была Эмелия. Они с Изабеллой повели Кэндис на обед. Она пошла в туалет полчаса назад и не вернулась. Они не могут ее найти. Охранники ищут ее.
— Блядь, — хриплю я. — Она бы просто так не ушла. Она бы не ушла.
Они все смотрят на меня, пока я сжимаю кулаки.
Я собираюсь бежать через дверь, когда звонит мой телефон. Я снова его достаю, и мое чертово сердце останавливается, когда я вижу этот старый добрый неопознанный номер.
Я не трачу время на мысленные жалобы на то, как я ненавижу такие звонки. Я отвечаю.
Странно, я почти догадался, кто это будет, еще до того, как он начал говорить.
— Доминик Д'Агостино, — говорит Жак. — Я считаю, что пришло время вести дела по-моему. Прекрасная и сексуальная Кэндис Риччи в моих руках. Я собираюсь предложить вам шанс вернуть ее.
— Ты, ёбаная собака, — рычу я. — Верни её.
— Я не знаю, кем ты себя возомнил, но ты не говоришь мне, что делать. Ты сегодня провернул замечательный трюк, но он стоил мне всего. Я говорю с тобой из-за того, что она для тебя значит. Она для меня рычаг, и единственное, чего я хотел больше, чем попробовать ее пизду, — это власть Синдиката. Все было бы хорошо, и я бы этим занимался, если бы ты не пришел домой и не нагадил на все, что мы с отцом замутили.
— Отец?
— Да, придурок. Джеймс Эстли был моим настоящим отцом. Ричард Фенмуар — имя, которое он использовал для бизнеса. Вы, убили его. Он много мне обещал, и я все еще хочу этого. Вот что ты сделаешь. Ты можешь поговорить со своим грозным лидером и дать ему знать, что я хочу Синдикат. Я хочу его. Ты сделаешь так, чтобы я получил то, что хочу, или Кэндис умрет. Встретимся на крыше склада семьдесят в шесть с твоим ответом, и мы произведем обмен.
Он кладет трубку, и все, что я могу сделать, это посмотреть на Массимо и Тристана, затем на Эйдена. Я не могу поверить, что после всего, через что мы прошли, это произошло.
— Кэндис у Жака. Он хочет, чтобы ты подписал контракт с Синдикатом. Все, черт возьми, всегда возвращается к этому, и теперь вопрос в том, что стоит больше. Кэндис или Синдикат.
У меня есть ответ, но этот чертов Синдикат не мой, чтобы я мог им жертвовать.
Массимо стиснул зубы, поднял одно из пресс-папье со стола и швырнул его в стену.
Он разбивается.
— Это еще не конец, — рычит он.
Я смотрю на него, а он оглядывает офис. Мне нечего дать, но я ни за что не позволю Жаку забрать мою девчонку без борьбы. Я умру сегодня ночью, если придется, но я не позволю ему уйти безнаказанным.
Я делаю шаг к двери, и чья-то рука хватает меня за руку и дергает назад. Это Массимо.
— Доминик, куда ты идешь?
— Куда, черт возьми, ты думаешь?
— Ты серьезно думаешь, что я выберу Синдикат вместо Кэндис? — Он поднимает брови так высоко, что мне кажется, они могут исчезнуть в линии роста волос.
— Надеюсь, что нет.
— Не оскорбляй меня такой ерундой. Где нам с ним встретиться?
— В шесть часов на крыше склада семьдесят.
— Тогда мы встретимся с ним там. Кто хочет со мной, сражайтесь или присоединяйтесь ко мне. — Он смотрит на Эйдена и Тристана.
Оба движутся к двери, когда он говорит.
Глава 45
Кэндис
Первое, что я вижу, открыв глаза, — это деревянный крест, прикрепленный к настенному шкафу в углу комнаты.
Я лежу на мягком полу, а вокруг меня все эти странные вещи. Наручники на стене, черный хлыст на мягком блоке, веревки, свисающие с потолка. Вибраторы на столе?
Что за фигня?
Я сажусь слишком быстро и тут же жалею об этом, когда у меня начинает пульсировать голова и кажется, что она может отвалиться.
Где я, черт возьми?
Я не помню, как я сюда попала.
Этот блок — крест Святого Андрея, который я видела в БДСМ, и оборудование вокруг комнаты тоже используется для этого. Здесь нет окон, только деревянная дверь. А еще в воздухе витает запах пластика.
Я подношу руку к голове и пытаюсь заставить мозг работать, но я настолько дезориентирована, что мне требуется некоторое время, чтобы что-то пришло в голову.
Я помню, как была в пиццерии с Эмелией и Изабеллой. Потом… Я ахнула, когда воспоминание пришло полностью.
— Жак, — говорю я, вставая.
Как будто я его позвала, дверь распахивается, и он входит, запирая за собой дверь.