Вот почему я не могу перестать пытаться вернуть ее.
— Я… был влюблен в нее всю свою жизнь, но она никогда не знала, а я никогда не знал, насколько глубоки мои чувства. — Я никогда никому в этом не признавался, и я так долго обманывал людей, что сам обманывал себя подлой ложью.
— Вам всегда нужен ваш образ, — говорит доктор Уэйнрайт, и я не могу не согласиться. — Я предполагаю, что что-то привело вас сюда. Что-то большее, чем беспокойство о том, что вы потеряете связь с той силой, которая у вас есть сейчас.
— Может быть. Может быть, я просто хочу убедиться, что делаю все правильно.
— Хорошо. Мне нравится, где у тебя голова. Я думаю, чтобы оставаться в курсе событий, постарайся определить все, что угодно, что может вывести тебя из равновесия. Не недооценивай мелочи. Определи любые угрозы и нейтрализуй их.
Я киваю, и не знаю почему, но когда я думаю об угрозах и вещах, которые выводят меня из равновесия, на первый план в моей памяти выходит этот придурок Жак Бельмон.
Он. Этот ублюдок.
Ему нужна моя девушка.
Черт возьми. Опять я перепутал приоритеты. Мне нужно собраться. Много всего происходит, и мне нужен ясный ум, чтобы сосредоточиться, но я, блядь, не собираюсь терять свою девушку из-за этого придурка.
Я имел в виду каждое слово, которое я ей сказал. Я найду способ вернуть ее.
— Оказывается, я был прав, — утверждает Эйден, тяжело вздыхая.
Он открывает большой коричневый конверт из манильской бумаги, который он принес, и достает оттуда несколько распечаток изображений. Когда он садится и кладет их на журнальный столик, я сжимаю губы.
Изображения представляют собой полноразмерные фотографии Карла и Брэдфорда. Как и у парня из прошлой ночи, у обоих есть татуировка на внутренней стороне предплечья. Я смотрю на чернильно-черный кинжал с коброй, обвивающей рукоятку, и словом Eternal в центре лезвия кинжала.
Дерьмо.
С той секунды, как я открыл дверь Эйдену, я знал, что он войдет с опасными новостями.
— Боже, — выдыхаю я. — Это дерьмо определенно становится реальностью.
Когда я вернулся от доктора Уэйнрайта, я погрузился в исследование, просто продолжая свое занятие просмотром файлов Альфонсо. Я чувствовал, что мы найдем там больше ответов, но здесь Эйден с еще одним кусочком пазла. По крайней мере, этот кусочек соответствует тому, что у нас уже есть, и мы начинаем создавать картину.
— Я знаю. Это не очень хорошие новости, но, по крайней мере, мы знаем, с чем имеем дело.
— Да, команда худших ублюдков, известных человечеству, замышляет что-то вместе.
Эйден кивает. — Теперь понятно, как было так легко разбомбить старый Синдикат и убедить его членов обмануть их. Они были почти уверены, что план сработает. Вот откуда взялись деньги, мозги и мускулы.
Я полностью согласен, и это имеет смысл. Вы не могли просто убрать тот тип людей и связей, которые сформировали старый Синдикат.
— И теперь я прекрасно понимаю, откуда берется эта жажда власти.
— Точно. — Он выпрямляется и смотрит на меня с опаской. — Доминик, я думаю, что Кинг — это кто-то в правительстве просто потому, что твой отец собирался вести дела с российским и итальянским правительствами много лет назад. Я думаю, мы ищем кого-то вроде этого.
Я смотрю на него, обдумываю его слова и думаю о том, что он сказал вчера вечером.
— Откуда ты узнал об Ордене, Эйден? Ты сказал, что наткнулся на них случайно.
Когда на его лице появляется тревожное выражение и та боль, которую я заметил в его глазах несколько дней назад, я подозреваю, что ответы на некоторые из тех минимальных вещей, которыми он поделился, связаны между собой.
— Я сделал глупость несколько лет назад. — Грусть застилает его глаза, заменяя боль. — Это было что-то, что открыло меня им… никто не должен знать о таких людях. Я облажался, и они убили мою жену и моего ребенка, чтобы отомстить мне.
Внезапная тяжесть разрастается в моем сердце, оставляя меня чувствовать глубокую печаль за него. — Эйден, черт… Мне жаль. Мне так жаль. Я не знал, что это случилось с тобой. — Теперь я предполагаю, что именно поэтому он обратился к наркотикам.
— Я не из тех, кто делится информацией о себе.
— Я сожалею о твоей утрате.
— Спасибо, я ценю это. — Он наклоняет голову набок. — Доминик, нам нужно покончить с этим раз и навсегда. Мы просто это сделаем. Это не похоже на то, что было много лет назад. Тогда мы не знали, что происходит. Сейчас мы не знаем, что за фигню задумали наши враги, но очевидно, что они хотят снова каким-то образом заполучить контроль над Синдикатом. Самое лучшее в этом то, что мы знаем, с чем имеем дело. Мы не знаем всего, но кое-что мы знаем, и это больше, чем то, что было у них. Я не хочу провести следующие несколько лет, оглядываясь. Теперь я лидер своего братства, и если до этого дойдет, я выйду из Синдиката.