— Я ищу человека по имени Питер Доусон. Вы его знаете? — спрашиваю я.
При упоминании имени Питера сквозь настороженность в ее взгляде прорывается огромная печаль: — Зачем?
— Просто ответь на вопрос, дорогая, и мы оставим тебя в покое.
— Я его знала. Он пытался спасти меня, но они добрались до него.
— Кто они?
— Люди, на которых он работал. Я не знаю, что с ним случилось. Я видела его четыре года назад. Он дал мне эту квартиру для проживания. С тех пор я его не видела, но, честно говоря, не уверена, выжил ли он.
Отлично. Думаю, я не знаю, помог бы он нам или нет.
— Знаешь кого-нибудь еще, кто мог бы его знать?
Она качает головой. — Я не знаю. Я больше ничего не знаю.
Я не уверен, верю ли я ей. В том, как она смотрит на меня, есть что-то осторожное, словно она не хочет попасться на лжи или боится сказать что-то не то.
— Хорошо, если он свяжется с тобой, скажи ему, что его ищет Доминик Д'Агостино. У меня есть вопросы о прошлом, и я не хочу причинить вреда.
Она выдерживает мой взгляд, затем кивает. — Хорошо, я так и сделаю.
Я опускаю голову в знак признательности и отступаю, когда она закрывает дверь.
— Ты так сказал, словно ожидаешь, что он с ней свяжется, — замечает Эйден, когда мы уходим.
— Может быть, и так. Просто мне показалось, что она в какой-то степени лгала.
— Это была единственная зацепка, которая у нас была на Питера. Больше я ничего не могу найти.
Я тоже. Я послал людей искать Лукаса и остальных, но они ничего не нашли.
— Мы разберемся с остальными. Я хочу знать, находятся ли Тобиас и Федерико в Лос-Анджелесе. Было бы полезно узнать, кто где.
— Ты уверен, что не хочешь пойти домой и проверить? — Он приподнимает бровь. — Ты выглядишь так, будто скучаешь по своей девушке.
— Так и есть.
— Могу поспорить, что тебе, должно быть, было трудно найти семью твоей девочки в этом списке. — Эйден сочувственно смотрит на меня.
— Я не уверен, что беспокоит меня больше. Поиск информации о людях, которым мы доверяли, или фасад того, кем они притворялись.
Он смотрит на меня. — Я понял. Думаю, мне повезло, что этого не произошло. Чувствуешь себя глупо, когда узнаешь, что тебя кто-то предал.
Он забивает гвоздь этим чертовым молотком.
— Да, именно это. Я все время думаю, что же мы найдем дальше. Потому что мне придется рассказать Кэндис, что задумал ее отец.
— Плохие новости никогда не бывают хорошими, никогда. Даже если они дают вам зацепку. Они все равно будут беспокоить.
Мы возвращаемся на место стоянки и останавливаемся у его мотоцикла.
— Похоже, у тебя на уме еще больше дерьма, — добавляет он.
Я на мгновение задумался и уставился на него. За последние несколько недель он показал себя хорошим другом. Таким другом, с которым я мог бы поговорить о том дерьме, о котором я даже не говорил со своими братьями.
У меня никогда не было такого друга, потому что я всегда был очень близок со своими братьями. С другой стороны, мне никогда не был нужен такой друг до сих пор.
— У меня голова идет кругом, — признаюсь я, и он выглядит обеспокоенным.
— Почему?
— Не буду врать, когда я увидел отца Кэндис в этом списке, я был просто потрясен. Я все время пытаюсь убедить себя, что все не так, как кажется, но так оно и есть. Я не очень хорошо знал ее дядю, но ее отец был не таким парнем.
Эйден прикусывает внутреннюю часть губы. — Ну, это должен быть он, если он в списке. Ошибки нет, это указывает на торговлю людьми, и если он там есть, значит, он был в этом замешан.
Я киваю и решаю пролить больше света на то, что у меня за задница. — Эйден, когда мне было семнадцать, один мужчина сказал мне держаться подальше от его дочери.
Его брови выгибаются. — Правда?
— Да. Он сделал это, зная, что затеял грязные дела. Он нарисовал себе и своей семье хорошую картину, заставив меня почувствовать, что я недостаточно хорош. Я прожил последующие годы, веря в это, и Кэндис так и не узнала, что я к ней чувствую. Хуже всего было то, что никто не мог причинить ей больше боли, чем он, из-за того, как были убиты он и его жена. Все это событие опустошило ее. Мне хочется снова и снова надрать ему задницу за то, что он вляпался в дерьмо.
— Она знает, что он сказал тебе держаться подальше?
— Нет. Часть меня всегда пыталась сохранить хорошие воспоминания, которые у нее были об отце. Он был идиотом, потому что вляпался в неприятности, но он любил ее. Я не хочу это портить. Он был человеком, похожим на моего отца, когда дело касалось любви к своему ребенку. Это редкость в нашем мире.