Лежал у меня в отделении «борец с врачами-убийцами-извращенцами».
Поступил с полицией.
Устроил разборки с врачом поликлиники из-за того, что тот «неправильно проводит мед. осмотры», «создаёт очереди в коридоре», «не туда заглядывает пациентам» и т. д.
Красочно так рассказывает, как он пришёл, что говорил и как ударил врача.
Доктор оказался на больничном.
У меня тут же в голове бегущей строкой схема его лечения.
Первые три дня он спал и писался под себя, затем он не мог есть, т. к. тряслись руки, ну а потом не мог сидеть. Нейролептики – величайшее изобретение!
И вот только не надо говорить и думать обо мне плохо. Таким место в тюрьме! За время лечения он понял, как проводятся мед. осмотры и, в силу своей тупости уяснил, что очередная вспышка ярости сделает из его мозгов сопли (пришлось приврать конечно). Но он плакал и говорил, что сожалеет и обязательно извинится перед доктором. Не сожалею ни о чём.
Ибо не х*й нас трогать.
О себе как о враче, я могу сказать одно, что фильмы ужасов мне давно уже смешны. Но когда в тиши ОРиИТа в 3 часа ночи пациент завыл во всю глотку как умирающий волк, я, уважаемые коллеги, обосрался…
Вечером дверь ординаторской в приёмном покое открывается с ноги, тётя средних лет, окинув презрительно собравшуюся врачебную кампанию, заявляет:
– Я уже пятнадцать минут как на скорой приехала, долго мне ещё ждать? Быстро кладите меня на кардиоаритмическое отделение к доктору Р. А. (зав отделения)! Иначе пожалеете, сообщу в комитет!
Дежурный терапевт, сходив на пульт, получив свежеоформленную историю болезни и ознакомившись с вводными данными от скорой (давление, ЭКГ и т. п.) говорит:
– Вы знаете, во-первых на кардиоаритмии сейчас уже нет мест, только в коридоре, а во-вторых у вас нет аритмии, есть стенокардия, давление – как раз на 2-й кардиологии есть места, туда и положим.
– Да вы все здесь бестолочи! Нихрена не знаете! И скорая дебилы! Я же знаю, что у меня аритмия! Я вас всех сниму на видео, выложу в интернет, как вы меня уморить хотите, напишу жалобу, позвоню в комитет! Все ваши терапевты, кардиологи – просто идиоты, и ногтя доктора Р. А. не стоите! – с этими словами, включив видео на мобильнике, начинает снимать присутствующих.
Ей снова объясняют, что мест нет на кардиоаритмии, что есть на простой кардиологии, что как раз соответствует её патологии. Тётя сваливает в коридор, кому-то названивая. Минут через десять в приёмник спускается начмед по хирургии – спокойная представительная женщина, далеко не девочка (ибо остальное начальство уже ушло домой), с вопросом что за скандал здесь происходит, ей позвонила глав. врач и велела разрулить трабл. Как раз проявляется скандальная тётка, начмед ей представляется и объясняет в энный раз ситуацию с размещением на отделениях.
Тётя, уперев руки в бока, заявляет:
– Меня не волнует отсутствие мест на кардиаритмии! ВЫПИСЫВАЙ или ПЕРЕВОДИ кого угодно куда угодно, но меня ПОЛОЖИ на отделение к Р. А.!
Вот вам и уважительное отношение к врачам и другим пациентам. Хамло – оно и в Африке хамло. И, к сожалению, комитет по здравоохранению, как правило оказывается на его стороне, довольствуясь принципом – не трогай говно, вонять не будет…
Александр Калашников, Санкт-Петербург, ЛОР
Вы ох*ели!
Кто виноват, что Вы курите, пьёте, еб*тесь с кем попало и как попало?! Кто виноват, что наркоманов много?! Говорите, что медицина в России говно. А сами не пробовали уважать медиков? Не думали, что нас физически не хватает. Вы изучаете только Ваши права, но не обязанности. Обвиняете нас в том, что мы плохо работаем и отношение к людям у нас циничное… А как можно жалеть пьяное быдло, которое тебя оскорбляет?! Да, я не спорю – и у нас есть косяки, есть ошибки. И Вы видите только их! А то, что мы спасаем жизни, что работаем за копейки. Для Вас это не имеет никакого значения…
Иду в пятницу на вызов к дедушке, настрой отличный, вызов последний, впереди выходные. Звоню в домофон, отвечает бабушка, я говорю, что доктор – вообщем всё банально. Захожу в лифт и начинаю, простите за интимную подробность, сморкаться. Последний бумажный платок. И как-то я слишком рьяно подошёл к этому делу, вдруг как кран открыли – начинает кровь хлестать из носа. А у меня кроме этого бумажного платочка и вытереться нечем. Хотел больничными – но, думаю, убьют. Оборачиваюсь к зеркалу в лифте – картина маслом – фильм «ходячие мертвецы». Я понимаю, как всё это будет выглядеть и начинаю смеяться. Открываются двери лифта – меня видит бабушка (она вышла встречать к общей двери), она разворачивается и быстро семенит к двери с писком «Ваня!» Не доходит каких-то метров до своей квартиры – падает на пол. Я уже перестаю смеяться и, ругаясь, подбегаю к ней – пытаюсь её перевернуть (упала лицом вниз). На все эти действия выходит дедушка и видит эпическую картину как какой-то живорез (это я в крови над распростертым телом) убил его бабушку. Дедушка оказался покрепче – падать не стал, просто вцепился в дверь и окаменел. Я его еле отодрал потом. Тут ещё на беду соседка вышла – начались крики, оры – переполошили всех соседей, меня какой-то мужик крутить попытался. Закончилось всё хорошо, слава Богу. Бабушка в норме, дедушка вылечился – но смеялся я всю дорогу домой.