Утром капитан Шариков надел парадный мундир. Блистая погонами, прибыл он в комиссариат. Его заждались. А вот и волчара. Неизвестно, кому из них двоих хуже.
Куча народу окружили комиссариат, желая увидеть волчару Серова своими глазами.
Молодой капитан, как и гласила инструкция на такие случаи, был пристёгнут наручниками одной лапой к лапе подсудимого. Издалека казалось, будто они прогуливаются на свидании.
Бойцы отгоняли особо наглых зверей, норовивших ударить или плюнуть в волчару. А тот лишь смотрел полуприкрытыми глазами и, похоже, очень хотел спать.
Загнанный в угол хищник. Знала ли Мать-Природа, наделяя его смертоносными клыками, что в современном зверином обществе они приносят столько боли?
Положив лапу на шею подсудимого, Шариков завёл его в кузов полицейского фургона. Усадил на скамью, сел рядом. Затем бойцы закрыли двери на засов и сели напротив них.
Их синхронно качнуло в одну сторону, когда фургон тронулся с места. Кто-то стучал по корпусу со стороны улицы, пока фургон набирал скорость.
Волчара не спал трое суток из-за вещества, которое ему вводили; от этих внутривенных инъекций бешено колотилось сердце и болезненно воспринимались звуки.
Врачи намеренно кололи его стимуляторами три дня перед судом, а в день суда - чтобы добить бешеную скотину - ширнули его транквилизатором.
Впрочем, это было необязательно.
После трёх бессонных ночей Серов едва ли понимал, что происходит. Весь окружающий мир для него стал представлять собой чёрный тоннель, по которому его вели чёрные люди в чёрных касках и через который он должен был пройти ради спасения своей дочери.
Глазные яблоки Серова стали закатываться ко лбу через пару минут поездки. Один из бойцов, Бубин, пнул его по голени: Отставить сон!
Шариков нехотя потряс его за плечо: Не спать, подсудимый.
Чёрт, - подумал Шариков, - в таком состоянии зверь не может пребывать без хорошего ширева.
Жуткого маньяка накачали успокоительным. Комиссар бы сказал, что это сделано из соображений безопасности. Молодой капитан думал, что они сделали это, дабы подсудимый не мешал им вести над собой суд; самый гуманный суд в мире.
“Пассажир” продолжал засыпать.
Он склонился набок. И тогда другой боец, Рубин, закричал: Ты, мразь, не будешь спать больше никогда! (схватил волка за ворот рубахи, притянул к себе и ударил его в грудь дулом винтовки)
В ту же секунду волк, пожалуй, сам не осознавая своих действий, зарычал и кинулся Рубину в горло. Шариков и Бубин принялись растаскивать их.
Шариков: Серов, я имею право застрелить вас, немедленно сядьте!
Волчара почти прогрыз резиновый слой брони. Но остановился, когда в мрачном освещении кабины прямо перед его лицом блеснул Наган.
Молодой капитан усадил всех на место, продолжая тычить револьвером в волчью морду.
Рубин: Ну ты и мразь психованная. Тебе на зоне п*здец, я тебе это обещаю!
Шариков: Прекратить это, солдат! На кой хер ты ударил его? Ты не делаешь ничего без приказа, дебил, никогда в своей жизни, запомни это! Как твоя фамилия?
Боец виновато опустил голову и буркнул: Рубин… Товарищ капитан…
Шариков: Я напишу на тебя рапорт, рядовой Рубин. Ты действовал некомпетентно и подверг риску транспортировку важного зверя. Дерьмовая раб…
Смертоносная сила толкнула их в неизвестную сторону. И они в мгновение оказались совершенно дезориентированы и подвешены в невесомости.
Свистело в ушах, лёгкие придавило и молодой капитан беспомощно кашлял, стоя на четвереньках. Под ним располагалось то, обо что они опирались спинами мгновение назад. Шариков дёрнул волчару. Попинал бойцов. То ли прикидываются, то ли и в самом деле вырубились.
БАХ-БАХ, БАХ!
Затем погромче — ТАХ! Дробовик прострелил замок и двери фургона отворились. Брызнул свет. Рубин, один из бойцов, широко раскрыл глаза, схватился за автомат, но игуана стрекотнула языком, перевела дуло автомата и спустило курок.
Ласка направляла свою Беретту на Шарикова: Опусти. Опусти ствол, капитан, тебе ничего не угрожает. Мне нужен Серов. Но ты с нами пойти должен, а то… (она махнула головой на наручники, которые соединяли сопровождающего с подсудимым) Господин Зорга обещает вам обоим неприкосновенность. Но если продолжите вы*бываться, я тоже начну.
Стрекотали автоматные очереди и языки хладнокровных убийц. Под давлением обстоятельств молодой капитан кивнул и убрал Наган в кобуру.
Ласка приобняла Шарикова за шею и повела на выход; следом за ним, прикованный наручниками, поплёлся и волчара, который почти ничего не слышал из-за выстрелов. Выйдя из перевёрнутого фургона они увидели то, что снесло их с дороги. Дальнобойный грузовик, в прицеп которого их двоих усадили для дальнейшей транспортировки.