Но в последний миг, когда презрительно глянуло на него пистолетное дуло, как-то сам собой заворочался олений язык; Бамби подполз к другому краю ямы и вытянул копыта к стоящему над ним комиссаром: Господин Лосев, пожалуйста. Я же её не трогал. Ну я же не…
Олень захныкал. А Лосев обратился к кроту: Ну пацан же не виноват. Этого замочили и ладно. Мэра. Тоже. Но пацана-то…
Крот повернул голову на оленя, отчего тому показалось, будто господин, уважаемый господин Зорга смотрит на него снисходительно, готовый простить.
Но Зорга сказал: А ты что, получается, чистый выходишь? Я мэра завалил. Капитан — сына его. Тебе тоже кого-то убить надо.
Лосев махнул вслед уходящему Шарикову: Так давай этого. Волчара тупой, никто про него не вспомнит.
Зорга: Капитана не трогай. Я проверю, чтобы ты его не доставал. Интересно будет понаблюдать — скурвится ли и этот мент со временем. А сейчас — стреляй. Или мы твою тушу на ветке подвесим.
Комиссар испуганно обернулся на стоящих за его спиной игуан. Затем глянул на ствол в своей железной лапе.
Лапа-то железная, безжизненная.
На курок нажимать проще.
БАХ.
Плюхнулась оленья туша поверх заячьей.
Затих лес.
Насытился.
Глава 29
Оказавшись на заднем сиденье волги Когтина, волчара крепко уснул.
Через несколько километров майор остановил машину. Обернулся. Толкнул Серова кулаком в бок, и тот встрепенулся.
Когтин: Выходи.
Серов потряс головой, приводя себя в чувство, и к тому моменту, как Когтин открыл ему дверь, он уже почти вспомнил всё, что было до этого; волчара глянул в окно — трасса, лес по обе стороны: А мы, начальник, не приехали, вроде.
Когтин: Выходи, есть приватный разговор.
Серов устало хохотнул: Приватный (он медленно вышел и осмотрелся; они остановились вдоль лесополосы на совершенно пустом участке дороги).
Когтин шмыгнул носом и, пряча взгляд, махнул лапой в сторону деревьев: Пойдём подальше.
Серов: Ты, часом, не валить ли меня ведёшь, начальник?
Когтин: Посмотрим. Ты иди давай, не заставляй в тебя волыной тыкать. Поговорим и, может, отпущу. Если базар твой понравится.
Отпустит. Какой уж там, - подумал Серов. Он медленно шёл к деревьям. А за ними — видит — могила выкопанная. Проморгался. Показалось. И в самом деле показалось, никакой могилы там нет.
Смерть-то близко подкралась — вот и рассудок пугает, путает. А умирать страшно. Хоть бы и за дочку страшно, и за народ свой… а за себя-то страшнее всего.
Водки бы глоток, да папиросу...
Серов: Начальник, дай сигарету.
Когтин похлопал себя свободной от пистолета лапой по пальто: Извини, нет. Вернёмся — пачку куплю. Только ты расскажи, чего тебе крот говорил?
Серов: Да ничего не говорил. Он с капитаном базар вёл.
Когтин: Ну а с капитаном чего, слышал?
Серов: Они меня спросили — я ответил, как ты и говорил. Убил я их, начальник, во всём признался. Дочку не тронь только. Ты же обещал. Я-то чего, я же...
Когтин: Да не трону я дочку, обещал же. Давай расскажи, что крот и этот капитан обсуждали.
Серов: Да расспрашивал он обо всём. Я правда половину не слышал, они далеко стояли. Начальник, ты дочку только…
Волчара услышал ещё одну пару ног позади себя. Но обернуться то ли не решился, то ли не хотел. Чёрт знает, кого там увидеть можно. Да и нужно ли — видеть?
Только бы дочка жива осталась. А с ним-то уже всё понятно.
За спиной Серова стоял бобёр Зубов, поджидавший их в указанном месте. Его автомобиль был припаркован чуть поодаль, на обочине у самых деревьев.
Шариков-то сходу отказался от его предложения. А вот майор оказался посговорчивей
Когтин протянул ему свой Макаров, но Зубов покачал головой: Нет, спасибо. У меня свой.
Бобёр достал из внутреннего кармана дедов револьвер, но Когтин ткнул его рукоятью своего табельного ствола: И как ты себе это представляешь? Подозреваемого убил какой-то мудак со старой пукалкой, а майор Когтин в это время дрочил х*й в кустах? Из моего стреляй, я же его вёз. Я и убил. При задержании.
На несколько мгновений задумался волчара о том, чтобы сбежать. Оков на ногах не было, были они на лапах, но и это не столь важно.
Скован был его разум, а от этих оков избавиться было куда сложнее. Только бы дочка… только бы… Вот берёзки вы мои, провожайте меня в добрый путь. Травка зелёная - будь помягче, когда падать буду. Землица - принимай раба твоего.
Зубов аккуратно передёрнул затвор, зажмурил один глаз и вгляделся в мушку, над которой нависла лохматая серая голова. Затем нажал на курок.