Волоски в ушах Когтина затрепетали от услышанной х*йни: Следить? Предлагаешь уволиться и следить за ними, пока сраная девчонка не окончит школу?! Или ещё дольше?! (майор подошёл к окну и опёрся лапой о подоконник; это п*здец, - оценил он происходящее) Так рисковать мы не можем.
Хрюн: Мы не можем убить их!
Когтин сжал челюсти: Говори тише, бл*ть – сколько раз повторять?
Хрюн: Мы не можем убить их, они ж не виноваты ни в чём. И это маленькая девочка, товарищ…
Когтин рассмеялся, скаля острые жёлтые клыки: Ахахазахзпхахпхахпхахахах да ты же *баный, бл*ть, КРЕТИН!!! Поверить не могу, что ты, бл*ть, окончил полицейский институт и дослужился до начальника спецназа со своими куриными, бл*ть, МОЗГАМИ!!! (он выдохся и обессиленно сел на стул) Выйди. Мне нужно побыть одному.
Хрюн вышел, а Когтин стал думать.
По правде сказать, самое трезвое, что пришло ему в голову, пришло в первую же минуту, когда он увидел проклятую маску Хрюна на кухонном столе.
Дочку только отпусти, начальник.
Если мусора отпустят волчиц – это определённо будет концом их жизней. Посадят не только Когтина и Хрюна. Копать начнут под них двоих, а выйдут на наркоимперию мэра Косого и на весь тот беспредел, который они напару с комиссаром творили в Зверске все эти годы.
Это всё понятно, и понятно также, что нужно сделать, дабы избежать такого исхода событий.
Но тут возник извечный ненавистный вопрос: а стоит ли? Стоит ли избегать такого исхода путём ещё двух смертей? Убит мальчишка-волчонок. И шесть или семь (он уже и не помнил) волков. Убит Серов. И ещё?
Ещё две смерти!
Не слишком ли это?
И пусть они волчары, волчары - не звери, это всё понятно… Но что-то всё-равно так неприятно защемило у майора в груди.
Когтин понимал, что по-настоящему правильным будет отпустить волчиц и ждать заслуженного наказания. Это правильно, - говорил себе Когтин, - и хоть раз в жизни поступи правильно. Неужто твоя жалкая жизнь, жизнь этого идиота и нескольких зажравшихся травоядных стоит смерти маленькой девочки, которая даже… не целовалась ни разу. Не напилась хорошенько на свой выпускной. Чёрт, да ничего ещё не делала эта маленькая несчастная волчица; ничего из того, за что Когтин любил жизнь.
Ну нет… Пошли эти политиканы в жопу! Пошли в жопу со своими гнустными приказами и нескончаемой жадностью. Уж лучше и в самом деле сдохнуть, чем принести в этот мир ещё хоть каплю боли.
Пока Когтин размышлял на кухне, Хрюн надел маску (хотя теперь-то она была ни к чему) и вошёл в келью: Возникла проблема. Из-за того, что вы видели моё лицо – мой напарник не хочет вас отпускать.
Лизка, только-только осознавшая, что кошмар вскоре прекратится, испуганно покосилась на мать. Всё это время маленькая девочка ждала защиты от своей матери. Хотя какую защиту она могла ей дать…
Клара затараторила: О, нет-нет, я клянусь, что ничего не расскажу. Мы даже не знаем, где мы. Мы не видели, куда вы везёте нас. Клянусь, мы ничего не расскажем. Я могу остаться здесь в качестве залога. Моя дочь не станет доносить полиции, если мне будет угрожать опасность.
Лизка с кровати перебралась к матери на матрац и, заплакав, прижалась к ней: Мамочка, мамочка моя, махахахахама-а-а-а-а-а-…..
Кабан поморщился от звонкого девичьего крика.
Клара теперь тоже заплакала и сквозь слёзы жалобно просила: Прошу вас, она никому не скажет. Никому. Вы можете держать меня здесь столько, сколько пожелаете. Она будет жить у бабушки и никому не скажет ни слова…
За дверью кельи заиграл громкий джаз. Это Когтин, наконец, принял решение.
Хрюн заговорил громче, пытаясь перекричать музыку: Всё в порядке, не нужно паниковать. Я уверен, что мой напарник…
И вся данная Матерью-Природой, но не используемая до этого волчья спесь Клары вырвалась наружу в тот момент, когда она, рыча, вцепилась капитану в глотку.
АААГАЗРЗАХВХ!!!!! — кричал Хрюн, тщетно пытаясь оттащить от себя бешеную волчицу.
Клара вытолкнула его из комнаты, повалила на пол, уселась сверху и крикнула: Доча беги!
Кабанья кровь залила пол. Лизка выбежала из кельи, поскользнулась на крови, шлёпнулась симпатичной юной мордочкой в самую лужу рядом с почти безжизненным телом кабана. Быстро встала и побежала к закрытому окну, боковым зрением уже заметив вошедшего в зал майора Когтина.
Лизка зажмурилась, оттолкнулась ножками от пола и отчаянно прыгнула на стекло, желая пробить себе окно в жизнь.
Но девчонка смогла оставить на окне лишь лёгкую вмятину и исходящую от неё паутину трещин. Она свалилась на пол, обхватила лапами ушибленную голову; в глазах помутнело.