Походив по торговым рядам, мы с Алиной купили для нашего офиса коллекцию африканских масок. Олегу и майору Воронкову я приобрела по резной курительной трубке и пепельнице. Дети понабирали друзьям резных деревянных брелков для ключей в виде забавных человечков с выпирающими животами и короткими конечностями. Санька еще купил кусок коралла. Аня, чтобы от него не отставать, приобрела засушенную и покрытую лаком морскую звезду.
– Ну что ж, день покупок прошел на «ура», – удовлетворенно констатировала Алина. – Я довольна. По поводу сувениров можно больше не напрягаться.
– Мама, мама, – дернул ее за руку Санька. – Смотри, тот мужчина. Он с нами вчера был!
Точно! Между рядами торговцев шел толстяк-одессит, тот, что утверждал, будто краше его родной Одессы города нет. Его легкоузнаваемый говорок долетел и до наших ушей. Впрочем, «долетел» мягко сказано – мужчина перекрикивал торговцев в радиусе десяти метров.
– Обмельчали Сейшелы! Разве ж это кокосы? – он держал на ладони орех, примеряя, сколько тот может весить, а весил он не меньше двух кило. – Вот раньше были кокосы, как кокосы. Вы видели настоящие кокосы? – спрашивал он местного жителя, выросшего на этих самых кокосах. – Вот на Привозе продают кокосы – всем кокосам кокосы. Во! – одессит широко развел руки. У него получалось, что одесский кокос должен был быть не меньше баскетбольного мяча. – И шо вы просите за этот кошерный грецкий орешек?
Местный житель выставил вперед ладонь с растопыренными пальцами и в слух сказал:
– Файв доллар!
– Не смешите меня! Хотите рупию? Больше не дам – рука не поднимется дать вам больше. Вот такой орех у нас в Одессе дешевле помидора в разгар сезона. А помидоры у нас вообще даром. Вы кушали когда-нибудь настоящий украинский помидор? По глазам вижу, что не кушали. Считайте, что жизнь у вас не удалась. Украинский помидор – это песня песней. Запомни. Будешь потом внукам рассказывать, что видел человека, который каждый день кушает украинские помидоры.
Какое счастье, что торговец ни слова не понимал по-русски. Он только беззвучно моргал глазами, оставаясь в неведении, будут у него покупать орех или нет. Еще он не мог взять в толк, почему кокос постоянно называют странным словом «помидор».
Мы же стояли в метре от этой пары и умирали со смеху. Услышав наше хихиканье, мужчина резко повернул к нам голову.
– Кого я вижу! Те ли это дамочки, шо вчера прыгали по скалам как горные козочки? Вижу, шо те! Со вчерашнего дня вы стали только краше.
– Да мы вчера были с вами на экскурсии, – поддержала разговор Алина. – Я смотрю, вы тоже сувениры домой покупаете.
– Так надо же поддержать их экономику. Шо мы, звери какие, смотреть на голодных сейшельцев.
– Мы вот тоже всего накупили. А вы надолго приехали?
– Последний день, – вздохнул одессит. – На рассвете улетаем на родину. Да не плачь ты, Сима. Завтра уже будешь в своей Одессе, увидишь свою мамочку, – он похлопал по плечу рядом стоящую дамочку, которая в каждой руке держала по кокосу и плакать, похоже, не собиралась. – Осточертело тут! Море, солнце, песок, пальмы – сплошная «Негрыада»! И жратва здесь так себе. Банан, кокос… Хотя бы раз дали селедочку или форшмачок, о фаршированной рыбе я молчу, о ней здесь и не слыхали, дикари. Теща у меня еще та стерва, – он перешел на шепот, – но рыбу-фиш никто лучше ее в Одессе не готовит. Ну, а в других городах и вовсе не знают, что это такое.
Я хотела возразить, мол, умею тоже готовить фаршированную рыбу. Кто пробовал мою стряпню, все хвалили. Но мужчина тарахтел, не давая вставить нам ни слова.
В короткий промежуток времени, когда одессит закрыл рот, чтобы открыть кошелек и вытащить из него рупию для торговца, Алине все же удалось вставить:
– А знаете, ведь тот мужчина, которого мы вчера не досчитались на катере, погиб.
– Что-то слышал. Сима говорила. Вроде головой долбанулся мужик. Да это и понятно: он так нервничал, так нервничал.
– Нервничал? С чего вы взяли? Вы с ним разговаривали? – спросила я.
– Я? Да зачем он мне нужен, чтобы я с ним нервничал? У меня уже есть больной мозоль – моя теща, чужого мне не надо.
– А разве он приехал с тещей? – я встряхнула головой, не очень-то понимая, о чем говорит одессит.
– Тещей? Нет, тещи с ним не было. Это нужно быть совсем идиётом, чтобы с тещей полететь на Сейшелы. Но с кем-то ваш покойник разговаривал – факт. Мы с Симочкой бродили по острову, притомились – отдышка, будь она неладна, – сели передохнуть на камушек. А сверху голоса доносятся, вернее один голос, того товарища, но он явно кому-то отвечал. Я еще говорю Симе: «Погода хорошая, солнце, море. Что людям еще надо? Зачем связки напрягать?»