Купив билет, он подошел к пункту проверки багажа и пассажиров рентгеновскими лучами. Стоявший рядом полицейский лениво смотрел на проходивший людской поток. Избежать этой проверки Джеффри никак не мог. Ему хотелось развернуться и убежать.
Поставив на конвейер чемодан и дипломат, он посмотрел им вслед, наблюдая, как его вещи исчезли за шторкой аппарата. Внезапно его охватил страх. Там же шприцы и ампула с морфином! Вдруг они заметят их на экране и заставят его открыть чемодан? Тогда наверняка обнаружатся и деньги! Что можно подумать, увидев столько наличных денег?
Джеффри дернулся, думая перехватить, вернуть чемодан и дипломат, но было уже поздно. Ему оставалось только ждать. Он посмотрел на женщину за пультом. Свет монитора чуть освещал ее лицо, в глазах не было ничего, кроме скуки. Внезапно Джеффри почувствовал, что те, кто стоят сзади него, готовы выразить свое негодование. Что он медлит? Джеффри шагнул вперед через металлический детектор, не отрывая глаз от полицейского. Тот увидел, что Джеффри смотрит на него, и улыбнулся в ответ. Джеффри повернулся к женщине за монитором. Ее равнодушное лицо внезапно изменилось. Что-то ее удивило. Остановив конвейер, она позвала второго оператора, чтобы и та посмотрела на экран.
Джеффри почувствовал, как сердце резко ухнуло вниз. Они явно изучали содержимое его чемодана. Полицейский еще ничего не заметил. Краем глаза Джеффри перехватил его скучающий зевок.
Потом конвейер снова двинулся. Из-за шторки медленно выехал чемодан Джеффри. Одна из женщин, подойдя, положила на него руку.
— Это ваш? — обратилась она к Джеффри.
Какую-то долю секунды он колебался, но отпираться было бессмысленно: у них был его паспорт.
— Да, — едва слышно подтвердил он.
— Вы везете «Допп Кит»[15] с ножницами?
Джеффри молча кивнул.
— Тогда все в порядке, — сказала женщина и подтолкнула к нему чемодан.
Еще в состоянии шока, но уже без прежнего напряжения, Джеффри быстро забрал свои вещи и направился в дальний угол зала ожидания. Там он рухнул на свободное кресло и, развернув какую-то скрученную газету, спрятался за ней, как за стеной. Во время суда, когда присяжные признали его виновным в преступлении, он не чувствовал себя ни виновным, ни, тем более, преступником. Сейчас же он казался себе и тем, и другим.
Когда объявили посадку на его рейс, Джеффри первым направился к накопителю. Он не мог дождаться, когда, наконец, окажется в самолете, а войдя в салон, побыстрее занял свое место.
Оно оказалось у прохода в передней части самолета. Подняв чемодан в багажное отделение для ручной клади у себя над головой и сунув дипломат под сиденье, Джеффри откинулся в кресле и закрыл глаза. Сердце все еще не могло успокоиться, но наконец-то можно было расслабиться. Кажется, все удалось.
Но это ему только казалось. Именно здесь, в самолете, до него постепенно стало доходить, на какой шаг он решился. Пока еще он ничего не нарушил, ни одного закона. Но все изменится, как только самолет окажется в другом штате. Закон будет нарушен. Тогда уже пути назад не останется.
Джеффри почувствовал, что вспотел. Он посмотрел на часы. Уже час двадцать семь. Через три минуты двери закроются и самолет вырулит на взлетную полосу. Потом подъем — и все. Правильно ли он поступает? Впервые с того момента, как он принял решение уехать из страны, он серьезно задумался о правильности своего поступка. Весь его жизненный опыт был против этого. Он всегда уважал власть и закон.
Его начало колотить. Сильное перевозбуждение перешло в ужасную нервную дрожь. Еще никогда не попадал он во власть таких мучительных противоречий. Джеффри снова посмотрел на часы. Осталась минута. Стюардессы и стюарды в пассажирских салопах проверяли, все ли в порядке, кто-то из членов экипажа со скрипом закрывал входной люк. Скрежет металла зазвучал в ушах Джеффри, как канонада. Щелкнул замок. Служащий аэропорта прощально помахал им рукой и стал спускаться по лестнице. До взлета оставались секунды.
Интересно, как это бегство повлияет на апелляцию, подумал Джеффри. Может, ему будет еще хуже и чувство вины только усилится? Что делать? А если все-таки когда-нибудь его привлекут к ответственности и он предстанет перед судом, добавят ли ему еще срок за нарушение закона? Когда самолет приземлится в Южной Америке, что он будет делать? Чем займется? Ведь он не знает ни испанского, ни португальского. Как вспышка молнии, в сознании промелькнула мысль о возмездии. Нет, этого он не вынесет.
— Подождите! — заорал Джеффри, перекрывая звук захлопывающегося замка. Все обернулись в его сторону. — Подождите! Мне надо выйти! — Судорожно отстегивая ремень безопасности, он стал вытаскивать из-под сиденья дипломат. Замки его расстегнулись, и часть вещей, включая пачку стодолларовых купюр, вывалилась в проход. В спешке, как попало, затолкал он их обратно, сдернул с верхней полки чемодан. Все молча, с удивлением и любопытством, наблюдали за этой панической спешкой.