...Переворот, произведенный в военном деле с принятием новой Глобальной Военной Доктрины, вернул абстрактному акту уничтожения, в который превратились вооруженные конфликты последнего времени, утраченную сущность [истинного] искусства. Теперь на бескрайних просторах материков, где вынуждены сталкиваться и противостоять массы облаченных в доспехи воинов, вооруженных холодным оружием [...], люди знают об ужасах войны не понаслышке, наблюдают их воочию, а не в экранах телевизоров. Теперь индивидуальная подготовка бойца имеет решающее значение для достижения победы, а от ума, изобретательности и таланта полководца зависит, в конечном счете, свобода и независимость наций... [Стратегия прошлого, стратегия настоящего. Теория и практика новой Глобальной Военной Доктрины, том 2, стр. 8]".
...Древний Рим был славен традицией. Поклоняясь языческим богам, Рим побеждал и богател. Втягивая в себя покоренные народы, римляне, к вящей славе Города, не отбрасывали с презрением чужих богов, а почитали и заботились о них, как о своих собственных. Рим - средоточие античного мира, был и центром мировых религий. Римляне поклонялись Исиде, императоры превозносили Солнце Непобедимое, в армия чтили Митру, погубителя быка. Рим ширился, раздвигал границы, стремился к пределам, грезил славой Александра Македонского, правил твердой рукой, обустраивался на века, строил дороги и воздвигал форумы, перекидывал через пропасти мосты и возводил акведуки, основывал города и выводил колонии, наслаждался кровавыми играми гладиаторов и зачитывался едкими эпиграммами [Катулла]. Рим доминировал и подавлял, Рим подкупал и награждал, Рим разделял и властвовал. Алтарь Победы и неугасимое пламя, горящее перед ним, были символами могущества Римской державы. Рим был велик, пока верил в исконных богов, и Рим стал ничтожен, когда отвернулся от них. Республика, возникшая на Апеннинском полуострове после хаоса "трехминутной" войны, вернула былое величие забытым обрядам. Вырванные из небытия, боги минувшего гордо воссели под сводами отстроенных заново храмов, сенаторы, как встарь, клялись над Алтарем Победы, возвращенным в зал заседаний Сената, прежде, чем выступить с речью, кровь жертвенных животных стекала с многочисленных алтарей и сладковатый дым от сожженного мяса, смешиваясь с дымом фимиама и мирра, поднимался вверх и таял бесследно в синеве италийского неба...
Авгур был высок, величественен и облачен в темный шерстяной плащ с капюшоном поверх белой хламиды, подпоясанной плетеным из золоченых нитей поясом. Его ноги были обуты в грубые сандалии с высокой шнуровкой. Авгур носил звучное имя: Марк Фламиний Антонин и опирался на высокий посох с гнутым барашковым навершием. Его длинные волосы были перехвачены тонкой кожаной веревочкой, а длинная ухоженная борода аккуратно стянута шелковой лентой, повязанной бантиком. Он был старшим из двух жрецов, положенных легиону по штату и он был расстроен.
- Что случилось, отче? - спросил Димов, вешая бинокль на шею.
- Куры у меня дохнут. С самого утра, - авгур скорбно вздохнул.
- Отравили?
Авгур огладил бороду.
- Кто посягнет на священную птицу? Разве что дурак.