Я пожал плечами и улыбнулся.
– Ты могла чувствовать свою сущность и особенный дар, но не понимать его до конца на Земле. Не переживай, все получится, просто не сразу… Не может не получиться. Вон как ты с коридором – на «ты», практически, как с личной собакой. Я еще не видел бессмертного, даже высшего, которому он бы так подчинялся. И не только – еще и подсказывал, поддерживал. Обычно он любит всякие каверзы. Показывать, что не нужно, подкидывать разные ребусы. А с тобой он общался прямо, как с родной… Это не просто так, уж мне можешь поверить… Видимо, за долгое отсутствие древних зеркальный коридор сильно по ним тосковал. И тебя поэтому принял буквально как родственницу. Теперь – твое право с ним договариваться, действовать внутри, как только ты пожелаешь…
Она хмыкнула.
– А ты сейчас странный.
– Какой? – удивленно вскинул я бровь.
– Ну-у-у… Не такой злой и сердитый, как раньше. Даже, вон, иногда улыбаешься. Я думала, ты вообще этого не умеешь…
Я усмехнулся. Да я не злой! И не сердитый! Но как тут ей объяснить? Видимо, никак…
– Ладно. Давай попробуем вызвать зверя.
– А своего зверя мне вначале покажешь? – она разговаривала теперь немного иначе. Раньше в каждом вопросе Элтры, в любом ее замечании или слове я слышал затаенные осуждение и обиду. А еще заметное раздражение на меня. Теперь же ничего этого не было совершенно. И хотя у высших обычно не принято показывать своего зверя вот так запросто, демонстрироваться женщине ни с того, ни с сего, я закрутился, поднял материю и обратился в зеркального василиска.
Она раскрыла рот и внимательно рассматривала меня с разных сторон. Обходила вокруг, приближалась и отдалялась. Чуть щурилась – на солнце мое сверкающее тело давало мощные и внезапные световые отблески.
– Красиво, – выдохнула Элтра и меня та-ак это завело. Как полного дебила и позера, наверное. Впервые с момента знакомства она не сторонилась и даже восхищалась хоть чем-то во мне. Я взмахнул четырьмя мощными крыльями василиска, взмыл ввысь прямо у нее на глазах и сделал изящную петлю в воздухе. Красовался и хорохорился, изображал из себя жалкого клоуна. И – самое странное – мне это нравилось! Она смотрела, все еще приоткрыв рот. И мы с моим зверем прямо-таки ликовали. Из пасти вырвался довольный гортанный рев…
Было так здорово, как еще никогда. Хотя особого повода для этого и не возникло. Она просто никогда раньше не видела подобных существ, разве что в фильмах и на картинках.
Я опустился, совершил круг почета и свернулся вокруг нее полукольцом. Она коснулась моей гривы, сотканной из мириады рогов. Вообще-то это самое нечувствительное место. Обычно подобные касания я чувствовал едва-едва. И даже не думал, что стоит ее руке скользнуть по рогам, как меня снова накроет дикое желание… Василиск резко и очень сильно возбудился. У моего зверя мужские органы располагались внутри тела. Василики и драконы отличались этим от сфинксов и остальных низших и высших бессмертных. Определить – кто мужчина, кто женщина в звериной ипостаси возможно. Мужчины – длиннее, крупнее и заметно мощнее. Но в остальном почти не отличаются от женщин. Пока не наступит момент гона и не накатит вдруг возбуждение.
Мужской орган быстро выскочил из тела и напрягся так, что мне стало больно. Однако я прикрыл его лапой и прижал к скале насколько возможно, чтобы Элтра пока ничего не заметила.
Она что-то такое почувствовала, воззрилась уж слишком внимательно, я повернул к ней рогатую голову и опустил, позволяя пощупать. Элтра отвлеклась от моего тела и начала осторожно гладить рога. Василиск едва не сошел с ума от желания и возбуждения. Ее ласки были и осторожными, и настойчивыми, и слегка робкими. Она и сама сейчас совершенно не понимала – что внезапно и неизбежно со мной сотворила. Я прикрыл мужской орган шипастым хвостом и чуть сильней приподнялся над камнями скалы, чтобы не было уже настолько неприятно. Стояк уперся в твердый и прохладный камень и это было то еще испытание. С одной стороны, волнами накатывало возбуждение. Орган был горячий, набухший и очень напряженный. У василиска эрекция уже не проходила. Орган так и прятался внутри тела – твердый и нацеленный на конкретное действие. А затем, при случае, просто выскакивал. Если обычно он медленно вываливался, напрягался, как случалось и в человеческом облике, то в момент гона и после подобного испытания, он просто выстреливал изнутри пикой. Я это понимал и отчетливо осознавал, что теперь расслабиться в этой сущности не получится. Сам виноват! Решил покрасоваться! Покрасовался! А теперь годами терпи… Вряд ли она захочет со мной спариться… Я уже потерял надежду на это… хотя и убеждал себя, что все придет обязательно. Что я соблазню ее и все равно сделаю своей.