Сам обгоревший находился в сознании и, как ни странно, полностью оценивал происходящую вокруг себя обстановку. С его слов следовало, что примерно в обеденное время он вдруг стал чувствовать, как на его мозг что-то давит. Сначала перед ним стали всплывать безобидные красочные картинки. Он даже пытался бороться с этим явлением, но постепенно видений становилось все больше, и они начинали приобретать все более жестокие очертания, «ломая» таким образом ослабевшую волю личности, превращая ее в безвольное ничего не осознающее «зомби». Когда это случилось, память пострадавшего полностью отключилась, и что происходило с ним дальше он совершенно не помнил. Снова осознавать действительность он начал лишь после того, когда жители потушили пламя, охватившее его тело.
Находящиеся уже на месте происшествия работники скорой помощи проводили все необходимые в подобных случаях медицинские процедуры и собирались осуществить госпитализацию мученика, между тем с их слов следовало, что все эти меры являются бесполезными: мужчина живет пока находится в болевом шоке, но как только он начнет из него выходить, его кончина будет явлением неизбежным.
Но и на этом в тот день кошмарные смерти заканчиваться не собирались. Уже ближе к вечеру, когда оперативная группа, закончив документировать факты ужасающих суицидов, засобиралась в обратный путь, на телефон участкового пришел очередной неожиданный вызов.
На этот раз покончил с жизнью молодой высокого роста двадцатидевятилетний парень, проживающий в соседнем селе с интересным названием: Кручиницы. Как и первые две жертвы, он вел беспечный беспорядочный образ жизни, рано деградировал и легко поддавался чужому влиянию. В его случае обстоятельства разворачивались следующим образом:
В обеденное время вместе со своими друзьями он увлекался распитием спиртных напитков. К вечеру опьянев в достаточной мере, он отправился прямой дорогой домой. Там, на почве длительного пьянства с его стороны, у него произошел словесный конфликт с ближайшими родственниками. В основном, ругались они с отцом, но и другие члены семьи, в том числе, мать, бабушка, две сестры и тетка посчитали необходимым делать ему замечания, пытаясь направить на путь истинный. В ходе перепалки молодой человек сделался «сам не свой». Глаза его «налились» кровью и приняли безумное выражение. Он стал вдруг метаться по дому, как загнанный в ловушку зверь, бешено размахивая руками, будто пытаясь что-то с себя стряхнуть. Внезапно он подбежал к кухонному столу, схватил с него нож, имеющий длину лезвия чуть более семи сантиметров, и вонзил его себе в грудь в области самого сердца. До жизненно-важного органа он, конечно же, не достал, но, очевидно, повредил какую-то значимую артерию. Это было несложно понять, по обильно вырывавшемуся из раны наполненному кровью потоку. Его агония длилась не более минуты, после чего тело два раза дернулось и замерло без признаков жизни.
Следующее происшествие аналогичной направленности случилось уже поздней ночью. Для его оформления пришлось возвращаться в поселок и выдвигаться уже на улицу Заречная. Немолодая гулящая женщина, достигшая возраста сорока двух лет, имеющая среднее телосложение, устав пить горькую, решила в одночасье избавиться от этой страшной зависимости. С этой целью она привязала к верхнему краю крыши своего сарая крепкую витую веревку. Закинула ее свободный конец наверх. Затем сама забралась на крышу, где связала «удавкой» петлю. Далее, получившуюся смертоносную конструкцию селянка накинула себе на шею и бросилась с крыши вниз. Ее ноги едва не коснулись земли, им не хватило не более семи сантиметров, прежде чем шейные позвонки желающей свести счеты с жизнью сломались. Голова склонилась в неестественном положении, глаза закатились за верхние веки, язык вывалился наружу и посинел.
Как нетрудно догадаться, в дальнейшем подобные самоубийства продолжались с четкой периодичностью на протяжении двух последующих суток. При этом, «Ангел-смерти» изощрялся все более. В одном случае он даже вынудил попавшего под его влияние страдальца разбежаться и прыгнуть головой, а именно: ее лицевой частью — на лежащий на земле острием вверх самый обыкновенный топор. Зрелище получилось ужасное. Голова при столкновении с таким невероятно опасным орудием раскололась надвое, словно какая-то обыкновенная тыква, обнажив расслоенные пополам кровоточащие мозги. Бурой жидкости было столько, что создавалось впечатление, что наружу ее вытекло не менее ведра.