Ветерок, залегавший в широко раскрытое окно, шевелил бумаги на письменном столе. Грэхем подошел к окну, глянул вниз и увидел толпу, окружившую четверых в синей форме и безжизненное тело. К тротуару подруливал фургон скорой помощи. Грэхем нахмурился.
Оставив окно открытым, он торопливо просмотрел бумаги, разбросанные на столе покойного профессора, но не нашел ничего, что смогло бы удовлетворить его бесцельное любопытство. Еще раз мельком оглядел комнату и вышел. Спускаясь на лифте, он пронесся мимо двух полицейских, которые поднимались ему навстречу.
В вестибюле выстроилась шеренга телефонных кабин. Грэхем вошел в одну из них и набрал номер. На круглом экране появилось миловидное девичье личико.
— Хетти, соедини-ка меня с мистером Сангстером.
— Хорошо, мистер Грэхем.
Девушка исчезла, уступив место мужчине с тяжеловатыми чертами лица.
— Мейо умер, — напрямик выпалил Грэхем. — Выпал из окна Мартин Билдинг минут двадцать назад. Пролетел шестнадцать этажей и приземлился чуть ли не у моих ног. Узнать его невозможно — разве что по шрамам на руках.
— Самоубийство? — кустистые брови собеседника поползли вверх.
— На первый взгляд, похоже, — согласился Грэхем. — Только я так не думаю.
— Почему?
— Потому что я достаточно хорошо знал Мейо. Когда я работал инспектором по связям между учеными и Ведомством целевого финансирования США, мне пришлось регулярно встречаться с ним в течение десяти лет. Вы, может быть, помните, что я четыре раза выбивал ему субсидии для продолжения работы.
— Да-да, — кивнул Сангстер.
— Большинство ученых — вообще народ малоэмоциональный, — продолжал Грэхем. — Так вот, Мейо был, пожалуй, самым флегматичным из всех. — Он взглянул собеседнику прямо в глаза. — Поверьте мне, сэр, Мейо был просто не способен покончить с собой — во всяком случае, находясь в здравом уме.
— Я вам верю, — без тени колебания сказал Сангстер. — Что, по-вашему, нужно сделать?
— У полиции есть все основания считать это рядовым самоубийством. И я тут не могу вмешиваться: ведь у меня нет никаких официальных полномочий. Полагаю, нужно сделать все возможное, чтобы полиция не закрыла дело, пока не будет проведено самое тщательное расследование. Нужно проверить все до мелочей.
— Все будет так, как вы скажете, — заверил его Сангстер. Он придвинулся к камере, его грубоватое лицо на экране увеличилось. — Этим займутся соответствующие службы.
— Спасибо, сэр, — ответил Грэхем.
— Не за что. Вы занимаете свою должность именно потому, что мы всецело полагаемся на ваше мнение. — Он опустил глаза и стал рассматривать что-то на столе, остававшемся за пределами экрана. Послышался шелест бумаги, — Сегодня произошло нечто похожее на случай с Мейо.
— Что? — воскликнул Грэхем.
— Умер доктор Ирвин Уэбб. Мы имели с ним дело два года назад: субсидировали его, чтобы он смог закончить одно исследование. В итоге наше Министерство обороны получило самонастраивающийся оптический прицел, основанный на Принципе магнитного поля.
— Как же, прекрасно помню.
— Уэбб умер час назад. Нам позвонили из полиции, потому что у него в бумажнике нашли наше письмо. — Лицо Сангстера омрачилось. — Обстоятельства его смерти вызывают недоумение. Медицинский эксперт утверждает, что он умер от сердечного приступа, и в то же время он испустил дух, стреляя в пустоту.
— Стреляя в пустоту? — недоверчиво переспросил Грэхем.
В руке у него был пистолет, и он всадил две пули в стену своего кабинета.
— Ну и дела!
— С точки зрения благосостояния и научного прогресса нашей страны, — продолжал Сангстер, тщательно взвешивая каждое слово, — смерть таких талантливых ученых, как Мейо и Уэбб, имеет слишком большое значение, чтобы мы могли пустить дело на самотек, тем более что присутствуют некие загадочные обстоятельства. Случай с Уэббом представляется мне более странным. И я хочу, чтобы им занялись вы. Желательно, чтобы вы лично просмотрели все документы, которые после него остались. Возможно, там окажется какая-то зацепка.
— Но для полиции я — человек со стороны.
— Офицера, который ведет это дело, уведомят, что у вас есть правительственный допуск на ознакомление со всеми бумагами Уэбба.
— Отлично, сэр. — Грэхем повесил трубку, и лицо Сангстера исчезло с экрана — Сначала Мейо, а теперь Уэбб!
Уэбб лежал на ковре, на полпути между окном и дверью. Он покоился на спине, зрачки закатились под верхние веки. Окоченевшие пальцы правой руки все еще сжимали вороненый автоматический пистолет, заряженный разрывными сегментными пулями. На стене виднелось восемь отметин — россыпь выбоин там, где четвертинки разорвавшихся пуль вошли в цель.