- Казнить!
- Когда прикажете, склонился Себастьян.
- С первыми лучами солнца, ответил де Ридфор. А голову его, выставить за воротами. Но перед тем, как это станет, он должен принять иную веру, усмехнулся де Ридфор, посмотрев на Себастьяна.
- Тогда... запнулся в своих словах Себастьян. Мы...
- Говори, приказал магистр.
- Быть может, врачевателем он послужит?
- А ты доверишь свою жизнь, заклятому врагу, взглянул на Себастьяна магистр.
- Он станет нашей веры, и...
- Я не верю, покачал головой магистр.
- Он много пользы может принести живой, склонился Себастьян. Подумайте, магистр. Отнять жизнь его, недолго, а...
- Что он может дать, только болтает о своей вере, усмехнулся магистр. Мне жаль его, несчастный!
- А ваши змеи, нашелся с ответом Себастьян.
- Да, задумчиво кивнул де Ридфор, пожалуй.
- Их яд, лечебный в малых порциях, но мы не знаем...
- Нет, покачал головой магистр. Казнить!
- Ты откажешься от веры своей, и будешь другому Богу покланяться, громко крикнул Али.
- Что? обернулся магистр. Воющая собака, что ты сказал? Он приблизился к кованым прутьям, и сказал:
- Я казню тебя, не потому, что ты иной веры. Ты хочешь быть солнцем для христиан, и спасителем для мусульман... Ты такой же, как я, не лучше. Потому и казню. В этот день сильнее я, выходит, и воля моя. А наступит новый день? Станешь ты, и желание твое. Ты, такой как я, ты мое отражение, говорил задумчиво магистр, пытаясь сохранить спокойствие. Ты загнанная в угол ехидна. Скулишь, и повторяешь слова мудрые, а сам, хочешь жизнь свою спасти. Ты прав, убогий, мы одинаковы, голова, руки, ноги, глаза... А в тебе злость, усмехнулся магистр, от того, что нет сил, отнять у меня золотое блюдо, а хочешь...
- Казнь, избавление, промолвил Али, глядя перед собой.
- Молчи, резко произнес магистр. Голодный сильнее? Нет, покачал головой де Ридфор. Оборванец глупее! он думает только о пропитании своем. Ты нищий, и злой оборванец. В голове твоей мудрые мысли, но ты, ими обличаешь иных, не видя себя на земле. А ты кто? На этой земле? Ты видишь себя? Я знаю, ты думаешь о величии своего Бога. Он велик, правда? И мой Бог велик и всесилен, поднял руки к небу магистр. Он может утопить эту землю, или сжечь огненным смерчем. Он велик!
- Ты глуп, устало произнес Али.
- Нам никогда не найти места, где мирно и хорошо, будет всем. Не найти места, где мирно будут жить, два Бога. Никогда! ткнув пальцем в Али, злился магистр. Ты презираешь мой народ, мужчин и женщин, убиваешь правоверных, таких как сам. Кто ты? Я презираю тебя "сарацин". Ты слеп и глух, но у тебя есть глаза, и уши. Открой! Твоя голова пуста и мысли черны. Приведите слепого, устало сказал магистр.
- Великий магистр, думает о просветлении, тихо сказал Али. Что может слепой и убогий, дать сильному и богатому, быть может, кусочек своей слепоты? И прозреет великий, обернется и увидит, что не все люди, кушают хлеб, и пьют чистую воду. Да?
- Твои слова как плевок в лицо, задумчиво сказал магистр. Утри его, ты плюнул в свое лицо, несчастный.
Через каменный двор замка, опираясь на длинную кривую палку, в сопровождении двух рыцарей, шел сгорбленный человек, с пустыми глазницами вместо глаз. Огромные безобразные шрамы на все лицо, делали его вид страшным. Волосы его, заплетенные в косу, болтались на покатом плече. Одеяния его были грязные и дырявые. Он ступал босыми разбитыми ногами, по острым камням, протянув вперед руку. Кривые пальцы, растопыренной "пятерни", будто сжимали, и трогали воздух. Ощущая людей, и камни... отличая их.
- Ты брат мой, громко сказал слепой. Ты здесь, воскликнул он, "ощупывая " перед собой воздух, старческой рукой.
- Как твое имя, крикнул Али.
- Меня назвали Ахмад, громко ответил старик, молодым и звонким голосом.
- Зачем ты в замке? спросил Али. Ты принял их веру?
- Нет, покачал головой слепой, вера моя, но живу, без нее, приблизившись к клетке, спокойно ответил слепой.
- Себастьян, позвал магистр. Проводи меня в башню, задумчиво сказал де Ридфор. Хочу взглянуть на окрестности.
- Да, поклонился Себастьян, сложив руки, на рукоятке меча.
Магистр в сопровождении Себастьяна, пошел в сторожевую башню.
Слепой осторожно водил рукой по решетке, и тихо бормотал.
- Свет для меня загадка, я смотрю на него с закрытыми глазами.
- Что ты шепчешь добрый человек, обратился к нему Али.
- А, обернулся на голос слепой. Ты говоришь со мной?
- Да, кивнул Али. У меня есть глаза, я вижу тебя, и говорю с тобой, промолвил Али. Почему ты ослеп?
- Я дал воды уставшим и немощным путникам, тихо произнес слепой. А потом пришел Саладин, и отобрал у меня "солнце", с грустью сказал старик. Я живу сердцем, оно слышит. А вера, спит, тихо добавил он, склонив голову.
- Он выколол тебе глаза, за то, что дал воды испить, удивился Али.
- Да, закивал слепой. Воды, дал воды, рыцарям, дал испить воды.
- Ты спас рыцарей Храма, переспросил Али. Почему? Дал воды... рыцарям... растерянно прошептал Али.
- Они люди, тихо сказал слепой. Ты и я, мы люди. Я не хотел смотреть, как они умирают у меня на глазах, я протянул им руку...
- Ты безумец старик, покачал головой Али. Ты вернул жизнь врагу.
- Нет, нет, я вернул ее людям, улыбнулся слепой. Жизнь дар, она дается один раз. Искушение обманчиво, испытания длинные, а злость холодная, говорил старик. Ты спасен верой своей, и змеи тебя не кусают. Злость в тебе бурлит как в котле вода, и не гаснет огонь, что бы успокоилась она. Ты сгораешь, негромко сказал старик.
- Ты мудрый, я уважаю тебя, говорил Али, а боль мою, тебе не узнать, тело иное. Я телом своим страдаю, и мучаюсь, за веру свою. А ты?
- Злость не спутник веры, усмехнулся старик. Ты не слышишь землю, по которой ходишь, ты услышал только свой голос, задумчиво сказал слепой. А он, один из многих.
- И один пострадает за веру, пробудив тысячи, тихо промолвил Али.
- Что принесешь ты в дом свой, убивая в злости христиан? Что?
- Радость, спокойно произнес Али.
- Нет, покачал головой слепой, ты придешь к себе в дом грязный. На твоих руках и теле останется кровь, ты осквернишь свой дом.
- Скверна в моем доме, это люди, что топчут мою веру, громко ответил Али. Кто пришел в мой дом убить, сам умрет. Таков закон!
- Ты будешь убивать всех, кто молится иным, чем ты Богам? спросил старик, подняв голову.
- Да, негромко ответил Али. Месть, вот то, что свершится.
- Скажи, если утром ты станешь свободен, куда пойдешь? задумчиво произнес старик.
- Убивать рыцарей, не задумываясь, ответил Али.
- Да, кивнул головой старик, улыбнувшись. Но ты чист, твои руки чисты, правда?
- Правда, подумав, ответил Али. Я ловец змей, не убийца, добавил он шепотом.
- Ты сам сказал, промолвил слепой, прислушиваясь к звукам. Отчего злость в твоем теле поселилась?
- Мне не дают молиться, устало ответил Али.
- Ты молись, прошептал старик, повернулся, ударил перед собой палкой о камни, и медленно пошел прочь, от железной клетки.
- Веру не отнять, крикнул Али.
- Ее можно убить, прошептал слепой, не оборачиваясь. Ты сам задушишь ее в себе, выбрав маленькую и темную жизнь, своего тела, взамен, огромной и могучей веры. Ты и отнимешь ее у себя, шептал старик, осторожно ступая по камням. Ты скажешь, Аллах велик, а я мал, что стоит ему, дать мне маленькую жизнь, и глоток воды,- ничего! А я буду молиться, и восхвалять его, бога моего, милосердного. Не увидишь глазом, как изменится твоя жизнь. Меняешь веру, на небо, и еду, и забываешь о Боге, тяжело вздохнув, промолвил старик, остановился, поднял голову, и громко произнес: - Солнце, поменял на веру!!!
СССР. г. Приморск. Осень 1987 год.
Вот такая любовь, думал Саша, прижимаясь к холодной стене пятиэтажки. Прячась от дождя, он стоял под балконом, и курил сигарету. Был поздний ноябрьский вечер, холодный и промозглый, от сырости своей и неопределенности. То ли снега ждать, то ли снова, польет "как из ведра", противный, дождь со снегом. Саша был в увольнении, но не просто так, а по просьбе родственника их ротного командира. А родственником был, местный авторитет по прозвищу Моряк, которого знала и боялась вся округа. " И какого черта я полез деньги занимать у Чернова, корил себя Саша. Ведь знал что просто так, не бывает. Эх, Алена, любовь непонятная, думал Саша. И вообще, любовь ли? Ей плевать на меня, а я дурак, размечтался. Пришел к ней, а там сидит этот "мордоворот" и улыбается. Противно! Сволочь она!" Он поднял воротник бушлата, и, докурив сигарету, со злостью плюнул.
- Чего, нервничаешь, раздался веселый голос.
- Не твое дело, обернулся Саша, увидев Чернова.
-"Очканул", усмехнулся Чернов, глядя на Сашу. Чего?
- Ничего, устало ответил Саша. Надоело мокнуть на улице, вот чего.
- Постоишь, усмехался Чернов. Денежки, четыре сотни, брал? То-то и оно, брал. Отдавать надо, весело сказал Чернов. Да ты не бойся, с "Моряком" не пропадешь, я знаю, он же родственник мой, как ни крути.
- Ага, кивнул Саша. " С такими, как вы, только свяжись, и закончишь плохо. Ну, на кой я деньги у него брал, гребанный ресторан! Что бы я еще хоть раз, зашел в ресторан, или "вписался" в драку,- никогда! Вот сука! "
- Баба поманила в деньгах не пофартило, улыбаясь сказал Чернов. Да?
- Тебе какое дело, зло посмотрел на него Саша.
- Да мне обидно за тебя Санек, пожал плечами Чернов. Из за сучки в такую "халепу" запрыгнул.
- Не твое дело, ответил Саша. Долго еще ждать?
- А все, повернулся Чернов на звук подъезжающего автомобиля. За нами. Пошли что ли, сказал он, махнув рукой.
Из переулка выехал старенький "УАЗ", громыхая на ямах, поношенным кузовом. Чернов и Саша, запрыгнули в кузов, и повалились на кучу картонных ящиков. Машина вздрогнула, и несколько раз" дернувшись", поехала.