- Сидорчук! Твою мать! Якщо я! Твий командыр! Ще раз побачу, що ты... Це!.. будеш своими рученятками липыты куды-небудь... без мого дозволу!.. Я не знаю, що я з тобою зроблю!.. Я тоби рогы повидшибаю, и будеш ты бижать поперед цего клятого нимецького танку, як та бура корова поперед черкаського быка!
Он взялся за голову и обратился к Перукарникову, который сидел с вытаращенными глазами, постигая потихоньку смысл происходящего:
- Чуть не видправыв свого командыра на Мисяць. У мене аж у пьятах похололо, а ему - "Було бы гуркоту..." Дурный, як сто пудив дыму!
Спустив пар, Салонюк уже спокойнее продолжил:
- Ну що, Сидорчук, ты на мене очи таращиш, наче злодий на ярмарку! Бачишь, фриц увесь билый из свого танка выглядае? Це тоби не Александр Македонський! Ще раз таке кино побачить, повыганяе у сих до лису. Давай, сидай на свое мисце, докы вин не очухався.
И Тарас расцвел нежнейшей улыбкой, адресованной бледному и перепуганному Морунгену:
- Не пужайтесь, господын фриц, вин бильше такого не зробыть. Не нервуйте, це вредно... як вас там вирно зовуть? Господын Mop... Hyp... Гер, - и тихо добавил себе под нос: - Во призвище, черта лысого выговоришь.
В замке Оттобальта творилось нечто несусветное.
- Требую воссоединить меня с невестой! - рычал король на перепуганного мага. - Ты куда ее дел?
- Это не я. Это штурляндик!
- При чем тут штурляндик? - гневался его величество. - Требую воссоединения и долгой и счастливой жизни.
- Это зависит не только от меня, - слабо отбивался Мулкеба.
- Четвертую! - шумел Оттобальт.
- Бальтик, - встряла тетя. - Сам Душара высказался против твоего непродуманного и поспешного решения. Видишь, невесту куда-то утащило.
Король повернулся к тете и окинул ее таким взглядом, что она попятилась.
- Или ты сейчас же поставишь своих рыцарей под копье и они пойдут искать свою королеву, или отправишься на антихрапное ложе, - раздельно произнес он. Вот!
- Бальтик...
- Р-ррр, - раздалось в ответ, и тетя благоразумно ретировалась.
- Ваше величество, - прошептал чародей, бледнея от ужаса, - разрешите сказать... Не велите казнить, как говорится, а велите слово молвить.
- Кстати, насчет казни, - задумался король. - Четвертование - это чересчур просто.
- Тогда вы рискуете не увидеть свою невесту.
- !!!
- Уже, уже, уже, - засуетился Мулкеба. - Только нужно взглянуть в Тухатупу.
Впервые в жизни мага доставили в башню на руках двое дюжих гвардейцев король не желал медлить ни минуты. Крохотный шумнязя, увидев такое дело, спрятался под ложе и шептал оттуда, подсказывая магу направление поисков.
- Тухатупа должна лежать справа на полке в чулане.
- Не может быть! - вскрикивал Мулкеба.
- Я перед ним шерсть причесываю, - уточнял шумнязя. - Ищи.
- А-а, точно. Никогда бы не подумал. Ну что, ваше величество, давайте думать о невесте.
- И о драконе, - послышался до боли знакомый голос.
Придя в себя, королева Гедвига явилась со взаимовыгодным предложением: она меняла дракона на свое благословение.
Нужно ли говорить, что Оттобальт согласился не задумываясь.
Глядя в Тухатупу, Мулкеба заметно повеселел:
- Итак, ваши величества, вы действительно хотите воссоединиться?
- Да, - сказал король, - с невестой.
- С драконом, - согласилась Гедвига.
- Как пожелаете, - молвил маг.
Маги, они ведь тоже люди и поэтому не могут отказать себе в крохотном удовольствии выполнить волю своих повелителей, так чтобы и их слегка прищучить, и при этом не оказаться виноватым. Он взмахнул своей пышной мантией, просвистел какое-то невнятное заклинание и...
Танк не успел проехать по дороге и десяти километров, как впереди показалась...
- Та самый русский фрау! - завопил Дитрих.
- Тю, Галя! - сказал Салонюк.
- Ну мы даем! - восхитился Перукарников. - Никуда от этой чертовой бабы не денешься.
- Ганс, - тихо произнес в наушниках голос механика-водителя Гасса, кажется, все начинается с самого начала. Я вижу на дороге эту русскую поселянку, которая уже навлекла на нас однажды кучу неприятностей.
- Сей фрау, - поведал Морунген партизанам, - делайтъ нам плохой услуг. Она нас путайтъ. Она ист партизана?
- Та она ж ведьма, - сказал Сидорчук. - От ней одни неприемности.
- Все неприятности в мире от женщин, - заметил Иван. - Троянская война тоже из-за баб началась.
- И ото грехопадиння, - сообщил Жабодыщенко, крестясь. - Свят, свят, свят.
- Не стал бы я с ней связываться, - посоветовал командиру Генрих. - Нервов не хватит.
- Я бы и рад, - сказал барон. - Однако, Генрих, подумай. Эта женщина может знать дорогу к хутору Белохатки.
Обернувшись на шум двигателя, Галя меланхолически оглядела танк и двинулась дальше, будто ничего необычного не случилось. Она была целиком поглощена личными проблемами, и пятеро знакомых партизан, сидевших на броне не менее знакомого бронированного монстра, не привлекли ее внимания. Ведь среди них не было того единственного, рыжего и голубоглазого...
- Эй, Галя! - окликнул ее Салонюк, свешиваясь с брони.- Ты куды йдеш?
- А куда глаза глядят, - отвечала она печально. - Куда ноги несут. А ты что здесь делаешь?
- Та ось разом з фрицямы Белохатки шукаем, - поведал Тарас. - До речи, ты нам ничем не допоможеш?
Галя Наливайко не спеша шла по дороге, проложенной среди широкого поля, и танк медленно катился рядом, приноравливаясь к ее плавной поступи. Она обращала на него внимания не больше, чем на телегу, что тащится по проселку на ярмарку. Однако танк, или телега, или настырный Салонюк мешали сладким грезам.
Галя мечтала о том, как найдет ее король Оттобальт, как прижмет к своей крепкой груди... И поглядывала на обручальный цупитуйчик, который надел ей на палец ее Отто. Кисонька...
- ...дороха на кутор Белохатки? - бубнил над головой прилипучий фриц.
- Та може пидскажешь, де вони стоять? - уточнил Жабодыщенко.
Она не остановилась и не повернула головы. Только величественно махнула рукой и молвила:
- А что ты меня спрашиваешь? Ты вот у своих фрицев и спроси, куда они подевали твои Белохатки!
Морунген ошалело выслушал ответ и пришел к выводу, что эта русская фрау действительно очень странная.
Галя словно услышала эти крамольные мысли. Развернулась и подозрительно поглядела на несчастного немца. Клаус остановил танк безо всякого приказа. Дитрих понял, что нужно оправдываться, иначе действительно им инкриминируют похищение Белохаток и потом не докажешь ничего этим русским. Он бешено жестикулировал и чуть не вывалился из люка:
- Ой, матка-а-а! Не нато делайтъ глюпый больтофня. Вы руски очен лубьить перефаливат насионал проблем на несчасный немеский зольдат! Мы естъ прикодит в Росия и дафатъ опрософание, свопода, несафисимостъ от комунисический опрас жисни.
Галя громко хмыкнула, и бедный барон осекся.
- Да! Видела я вашу свободу! В вагоны на станции погрузите и, туды ее в качель, в свою Херманию гоните, на работу!
- Матка-а, - слабо запротестовал Морунген, - Германья естъ учит все корошо, как нато работайт! Что естъ прекрастный ресультат феликий нация!
Галя не выдержала:
- Ой! Отстань! Замучил со своей нацией.
Майор печально наклонился к партизанам и пожаловался:
- Фот так фсекта, кокта нато работайт, у фас лубьят коворит в немеский лагер - астань, зараса, самучил!
Но ему не довелось развить эту интересную мысль.
Сзади раздались невыносимо знакомые душераздирающие звуки.
Галя обернулась и расцвела, как майская роза.
Остальные приуныли.
Дитрих скомандовал:
- Клаус! Дави на газ! Быстрее! - это свидетельствовало о том, что он потерял голову и плохо оценивал ситуацию, как и случалось всякий раз при встрече с Галей.
А по дороге, по направлению к танку, стремительно неслось несокрушимое уппертальское воинство.
Первым верхом на лучшем жеребце из своих конюшен скакал король Оттобальт, и его рыжая шевелюра, подобно золотому флагу, развевалась на ветру. Следом пришпоривал своего скакуна верный Сереион во главе сотенного отряда. Гвардейцы потрясали копьями, а их бравый командир то и дело взмахивал обнаженным мечом. При этом король крепко прижимал к себе Аларм Зуммер и накручивал его ручку, что и порождало эти душераздирающие звуки.